— Графиня скоро вернется, — произнесла она.

Он застыл перед ней и крепко обнял.

— Дверь заперта.

Трудно было думать о чем-то, когда его крепкие бедра упирались в ее мягкое тело, и она не хотела ничего большего, чем поцелуй. Лизи не могла говорить или двигаться, она чувствовала себя так, словно ее сердце вот-вот выскочит из груди. Тайрел медленно улыбнулся и прикоснулся к ее лицу рукой.

— Я нахожу тебя очень красивой, — небрежно произнес он.

Лизи знала, что он действительно так считает, хотя в ней не было ничего красивого.

— А вы самый красивый мужчина, который мне когда-либо нравился, — пылко ответила она.

Он с удивлением посмотрел на нее, затем в его глазах заиграл смех.

— Тогда нужно ли нам обмениваться похвалами и лестью? — мягко спросил он, ведя кончиком пальца по ее щеке вокруг рта, где он застыл.

От такого прикосновения она загорелась и не могла дышать.

Он знал это, потому что улыбнулся и повел пальцем ниже, по ее шее.

— Твой пульс бьется со скоростью взмаха крыльев птицы, Элизабет, — мягко сказал он.

И повел твердым кончиком пальца ниже, по открытой части ее груди.

Лизи услышала, как стонет.

Его взгляд задержался на кружевном крае ее корсета, с которым он играл; сейчас она хотела натянуть его до лица. Лизи посмотрела в его томные глаза и услышала, как он говорит:

— Я хочу, чтобы ты разделась.

Лизи удалось понять, что он сказал, и она поразилась этой просьбе, но все же, странно, она была в приподнятом настроении, а не в испуге. Он улыбнулся и прошептал, оттягивая край ее корсета ниже:

— Я хочу восхищаться каждым дюймом твоего тела. Я почему-то знал, что ты будешь не против.

Ее платье разорвалось. На свет показалась белоснежная сорочка, едва прикрывавшая грудь. Его рука застыла.

Затем, очень осторожно, он сжал ее грудь рукой. Лизи не могла отвести взгляд. Он резко вздохнул, и его пальцы проскользнули под ее сорочку к твердому, горячему соску.

Лизи закусила губу, чтобы не застонать, но, несмотря на это, не смогла сдержаться.

Он ласкал сосок снова и снова, дыша резко и отрывисто, а затем взял его в рот.

Лизи прильнула к его плечам, перебирая его кудри, пока он целовал и покусывал ее. Его зубы доставляли ей боль, но в то же время и удовольствие, и прежде, чем успела опомниться, она уже дышала тяжело, неконтролируемо, а сладостное напряжение между ног достигло невероятной силы.

— Не останавливайтесь, — попросила она.

— Я никогда не остановлюсь, — сказал он, поднял ее на руки и быстро положил на кровать.

Лизи, близкая к развязке, посмотрела на его искаженное желанием лицо. Не в силах себя сдерживать, она обхватила его голову и притянула к себе, ища его губы своими губами. Он испустил резкий, отрывистый звук. Лизи было все равно, она хотела ощутить Тайрела на вкус. Разочарованная его замешательством, она укусила его и снова поцеловала.

— О нет! — в небрежном удивлении проговорил он, оторвался от ее губ, прижал свое бедро к ее животу — это движение позволило ей заметить степень его возбуждения.

Он разорвал ее платье пополам и улыбнулся ей.

Лизи застыла, пораженная.

Его глаза потемнели, от брови потекла тонкая струйка пота. Он сжал грудь и начал ее мягко, без спешки гладить, хотя его челюсть дрожала, а виски пульсировали.

— Ты напоминаешь мне Венеру Боттичелли, — прошептал он, — и очень скоро я окажусь внутри тебя.

Их взгляды встретились. Ощущая на себе его руки, она попросила, как просила раньше:

— Поторопитесь, милорд, поторопитесь, поторопитесь сейчас, пока не поздно!

Он наклонился поцеловать ее, его язык глубоко проник в ее рот.

Разгоряченная Лизи изогнулась, тщетно попыталась прикоснуться к нему. Она заплакала от отчаяния и желания.

— Моя милая, — прошептал он, поднимая ее нижние юбки.

Она не видела, что он делает, но всхлипнула:

— Да поторопитесь же!

Он стал быстро ласкать ее ладонью.

Лизи широко раскрыла глаза, и их взгляды встретились.

Его лицо выражало дикое удовлетворение. Но Лизи больше не видела его — ее возбуждение стремительно нарастало. Наконец напряжение ушло, и Лизи почувствовала, словно взрывается, и закричала, потому что ее стремительно куда-то уносило.

Когда Лизи наконец вернулась на землю, она, тяжело дыша, лежала на огромной кровати с балдахином, которая ей не принадлежала, ее платье было разорвано пополам, юбки задраны до талии, а Тайрел расстегивал рубашку; его лицо напряглось от желания и страсти.