Точка зрения Фрейда сразу привлекла внимание к вопросу о наследовании приобретенных характеристик. Биологи спорили об этой проблеме столетия и еще продолжают спорить. Ламарк был первым приверженцем утвердительного ответа на данный вопрос. За ним последовали Дарвин, Геккель и многие другие выдающиеся биологи. Конечно, каждый проницательный наблюдатель, является он биологом или нет, может видеть, что человек многое наследует от предков. Биологи утверждают, что эмбрион в период от оплодотворения яйцеклетки до рождения проходит все стадии эволюции живого организма от начала существования. Другими словами, онтогенез повторяет филогенез. Но дискуссия биологов гораздо более специфична. Она затрагивает вопрос, могут ли непосредственно приобретенные черты передаваться потомкам. В настоящее время биологи, придерживающиеся этого взгляда, не утверждают, что, например, ребенок, родители которого исполняют на рояле произведения Бетховена и Чайковского, прямо унаследует способность исполнять определенные музыкальные композиции. Они заявляют, однако, что ребенок, родившийся в семье со многими поколениями музыкантов, с большей вероятностью будет проявлять склонность к музыке, чем дети из обычных семей. Дело не просто в длинных пальцах, облегчающих исполнение, или в склонности к эмоциональной разрядке через музыку и не в привычке слушать музицирование родителей. Речь идет о чем-то более глубоком — о врожденной способности, дающей возможность стать лучшими музыкантами, чем те, кто

лишен такой наследственности. Факты, доказывающие сказанное, фигурируют в книгах и особенно относятся к музыкантам, но подобные факты известны и в отношении других талантов.

Недавно я сообщил о пятилетнем мальчике со способностью к молниеносному счету, он мгновенно складывал длинные столбцы цифр. Я наблюдал этот случай в течение двадцати лет. Впервые я увидел мальчика, когда он выступал перед публикой и научными обществами. Естественно, подобный случай зачаровывает. Мальчик не умел ни читать, ни писать. В то время он знал написание только цифры «3» и научился писать цифру уже после проявления странного таланта. Чтобы проверить мальчика, я записывал в колонку около дюжины пятизначных и шестизначных цифр. Во время написания называл цифру, и, когда заканчивал столбец, ребенок немедленно выпаливал ответ. Сложение занимало некоторое время, и, случалось, я допускал ошибку. Мальчик сразу поправлял меня и всегда оказывался прав.

Такие феномены встречаются не столь редко, как можно представить. О подобных случаях многократно сообщалось, но сам я видел только один из них. Мальчик попал в поле моего внимания, потому что его отец был бедным человеком и демонстрацией сына старался заработать на жизнь. Служащий благотворительной организации привел ребенка ко мне и спросил, что следует с ним делать. Как правило, люди со способностью к мгновенному счету утрачивают свой дар в раннем возрасте. Кроме того, многие из них в четырнадцатилетнем возрасте или несколько позднее заболевают шизофренией. Собственно факт выставления и шумиха плохо сказываются на ребенке. Я поэтому посоветовал родителям мальчика прекратить показывать его, не обращать внимания на его талант и создать обычную обстановку, позволяющую получить образование в школе.

Родители последовали моему совету, и я услышал о мальчике только через восемнадцать лет, когда получил предложение встретиться с ним. Мне, естественно, хотелось узнать, сохранил ли он свой талант. Оказалось, что талант был утрачен в возрасте восьми-девяти лет, и теперь этот вполне приспособленный к жизни человек по способности к счету ничем не отличался от обычных людей.

Я уже говорил, что одаренность этого типа, за редким исключением, исчерпывается в раннем возрасте. Французы называют таких людей «гениотами»— гениями в одной особой специальности и идиотами во всем остальном. Более того, они не способны объяснить свой талант. Маленький мальчик, например, не мог объяснить свои удивительные достижения. Талант раскрылся случайно в пятилетнем возрасте. Его десятилетний брат со школьными товарищами выполнял домашнее задание. Малыш мешал, надоедая ответами в задачах на сложение. Сначала старшие ребята не верили, но затем поняли, что он действительно дает правильные ответы.

Каждый случай необычайной способности к запоминанию представляет собой яркое проявление одаренности. Эти люди так много могут запомнить! Мы очаровываемся такого рода талантом у людей, но одновременно пренебрегаем подобным феноменом у животных. Например, рожденный в инкубаторе цыпленок, только вылупившись из яйца, начинает разгребать солому и клевать зерна. Только подумайте, какой координации и знаний требуют такие действия! Не может не прийти мысль, что эта спонтанность должна иметь некоторую подоплеку. Самуэль Бутлер, предполагавший наследование приобретенных характеристик, говорил, что цыпленок, еще находясь в яйце, помнит весь опыт своих предков, т. е. помнит, какие действия необходимо осуществить на каждой стадии развития. Он помнит о стадиях таким же образом, как маленький ребенок хранит в памяти поэму, не умея читать и писать. Ребенок способен делать это на

французском, немецком или любом другом языке, который он не знает, однако воспроизводит поэму правильно. Если ребенок ошибается, скажем, в третьей строфе, он не способен исправить ошибку без повторения с начала всей поэмы. Другими словами, подобно цыпленку, он способен к воспроизведению только с самого начала.

Автоматический характер памяти поразительно проявляется, когда музыканты типа Минухина и Хейфица в течение получаса или часа исполняют концерты. Подумайте обо всем, что они должны сделать за этот период! В памяти необходимо удерживать миллионы действий — не только ноты, но и положение пальцев, акценты, темп и т. д. При прослушивании мы должны сказать себе, что сталкиваемся с чем-то очень талантливым; такое исполнение требует действительно удивительной памяти.

Но вовсе не требуется привлекать относительно необычные достижения. Подумайте о всех событиях, которые вы сами держите в памяти в повседневной жизни. Допустим, вы приняли решение сделать нечто через неделю, в пять часов. Вам не нужно думать об этом всю неделю, в необходимый момент решение приходит на ум. Эта операция воспроизводится посредством гипноза. Вы внушаете испытуемому в состоянии гипноза выполнение определенного действия в определенное время. Когда-испытуемый выходит из гипнотического состояния, он совершенно не помнит о внушении, однако выполнит ваше задание точно в срок. Если вы попытаетесь воспрепятствовать выполнению внушения, испытуемый почувствует неудовольствие. Он будет спорить и настаивать на совершении внушенного действия с упорством человека, активно стремящегося к выполнению желаемого. Другими словами, посредством постгипнотического внушения можно продемонстрировать то, что имеет место в повседневной жизни. В нашем разуме вращается миллион событий, воспринятых в течение жизни. Если возникают препятствия к выполнению желаний, мы испытываем дискомфорт. Ввиду неосознанности всего процесса нам неизвестно, почему мы нехорошо себя чувствуем.

Я возвращаюсь к положению, что память представляет бессознательный процесс. Эвальд Геринг (профессор физиологии и учитель Брейера) в 1870 г. прочитал свою классическую лекцию «Память как общая функция организованной материи». Геринг говорил о сходстве наследственности, памяти и привычки в качестве репродуктивных сил. Он утверждал, что репродуктивные силы являются функцией животных и растений. Эту проблему вскоре исследовали другие ученые, среди них СамуэльБутлер — автор труда «Об особенностях всего живого». Бутлер очень увлекся проблемой памяти и посвятил этой теме несколько работ. Он пришел к выводу, что лучше всего помнятся совершенно неосознаваемые события. Например, осознание музыкантом своих действий приводит к ухудшению исполнения произведения. Сугубо научную разработку проблемы впервые предпринял Симон, видный ученик Геккеля, врач по профессии, посвятивший себя в основном биологии.