Зинаида Николаевна решительно покачала головой:

– Нет. Вадим Андреевич все сам. И санаторием занимается, и ресторанами, и пляжем.

– А чего ж раньше не начал?

Библиотекарша лукаво улыбнулась. Произнесла:

– Он полюбил. А любовь – это все. И это все, что мы знаем о ней.

– Эмили Дикинсон цитируете? – блеснула эрудицией Надя. И выпалила: – Вашему директору лет шестьдесят, какая в его годы любовь?!

– Шестьдесят три, – подтвердила Зинаида Николаевна. – Но, как говорил Вергилий, любовь у всех одна и та же. – И добавила от себя: – И прийти она может в любом возрасте. Вадим Андреевич встретил ее лишь на закате жизни.

– Романтично, – вздохнула Митрофанова. – А он что, раньше был холостяк?

– Женат, – покачала головой собеседница. – Еще в институте женился. Но там грустная история. Галочка, супруга его, – я знала ее прекрасно – человеком была жестким. Авторитарным. Со всеми, только для Вадика исключение делала – до поры. Для него у нее даже тембр голоса другой был. И беспокоилась о нем, и заботилась искренне. Всегда в наглаженных рубашках ходил, сыт, ухожен. А потом заболела Галя. Диабет, болезнь быстро прогрессировала. Ходила с трудом, задыхалась. Работать больше не могла. Очень переживала из-за никчемности своей. Срывалась, конечно, и на Вадика тоже. А он все терпел. С работы всегда сразу домой – постирать, убрать, приготовить. Помощниц по хозяйству пытались брать – Галя их всех выживала. На улицу ее выводил, книги читал вслух – сама-то уже она не могла, осложнение на глаза. Почти двадцать лет она мучила и всех вокруг, и его. А когда умерла несколько лет назад, Вадик словно в воду опущенный ходил. Тосковал. Пока не познакомился со своей девчонкой… – Библиотекарша поморщилась.

– Девчонкой?

– Именно! Восемнадцать лет, студентка колледжа. Это ПТУ, по-старому. Представляете?

– С трудом, – согласилась Надя.

Еще когда в ресторане Института моря странную пару увидела – она приняла их за деда с непутевой внучкой. В крайнем случае – за отца с дочерью. Но уж никак не за супругов.

Пробормотала:

– О чем, интересно, они разговаривают? О Диме Билан?

– В постели можно и молча, – поджала губы библиотекарша.

– И не писаная ведь красавица. Чем, интересно, она взяла его? – задумчиво произнесла Надя.

– У меня версия есть, – усмехнулась Зинаида Николаевна. – Я ж Вадика давно знаю, больше тридцати лет, и жену его тоже. И показалось мне, что новая его пассия на Галю похожа – в ее лучшие времена, конечно. Разрез глаз, форма губ. И характером, кстати. Юница ничего собой, по большому счету, не представляет, но обожает блажить, командовать.

– Какой-то мазохист ваш Вадим Андреевич, – пробормотала Надя.

– Он сам утверждает, что счастлив. И с тех пор, как Виолетта в его жизни появилась, горы готов свернуть. Для нее. А та и рада. Вся в золоте, разъезжает на «Ауди». Фу, даже говорить не хочу. – Пожилая женщина сделала брезгливый жест – будто слизняка с себя стряхнула.

– Вы с ней конфликтуете? – предположила Надя.

– Я с ней просто не пересекаюсь, – с достоинством откликнулась Зинаида Николаевна. – В библиотеке подобные создания не появляются.

– Но разве у вас не бывает институтских вечеров, каких-нибудь мероприятий, куда сотрудники с супругами приходят?

Собеседница вздохнула:

– Раньше бывали. Восьмое марта отмечали всем коллективом, двадцать третье февраля, Новый год. Когда тысячелетие новое встречали – изумительный костюмированный бал устроили! Наряды сами шили. Вадим Андреевич, как сейчас помню, королевским звездочетом был. А Венечка, друг и помощник его, астрологом. Всем, кто попросит, они судьбу предсказывали. А я была, – библиотекарша слегка зарделась, – придворной дамой. Сейчас, конечно, ничего подобного нет. К празднику премию выдадут – да и все.

«Нашла, о чем тосковать», – усмехнулась про себя Надя. Сама она тематические мероприятия (а их в родной историчке устраивали регулярно) не переносила на дух.

А Зинаида Николаевна продолжала свою скорбную повесть:

– Если приемы теперь делают, то на современный лад, все по чинам. Для начальства один банкет. Для сотрудников другой, попроще. Совместителей, аспирантов и вовсе не приглашают. И атмосфера, конечно, совсем не та. Сами, если хотите, можете сравнить, сейчас покажу.

Она поспешно, будто боялась, что Надя откажется, скрылась в недрах библиотеки. Вернулась на террасу с огромным толстым альбомом. «Неужели весь его просмотреть заставит?» – испугалась Митрофанова.

Однако библиотекарша продемонстрировала ей лишь несколько фотографий. В самом начале оказалось задокументировано то самое историческое празднование нового тысячелетия – елка украшена разномастными игрушками, стол тоже накрыт без системы – домашние, кто что принес, яства. Мужчины щеголяют в новогодних колпаках, у дам обильно сбрызнутые лаком прически кокетливо украшены мишурой. Хотя уже в разгаре капитализм был, а все равно пахнуло «Огоньками» из застойных времен. А Звездочет с Астрологом (то есть директор и его заместитель) больше походили на массовиков-затейников из сельского клуба.

– А вот недавний банкет. – Зинаида Николаевна сразу перемахнула в конец альбома.

Искусственная елка. Официанты в униформе. Несколько напряженные лица сотрудников, директор уже безо всяких карнавальных нарядов.

– А этот его заместитель, Венечка, где? – поискала глазами Надя.

– Уволился, – вздохнула библиотекарша. – Больше трех лет назад, сразу после того, как в институте реформы начались.

– Почему?

– По официальной версии – на пенсию ушел. Ему как раз шестьдесят исполнилось, они ж с Вадимом ровесники.