Может быть, ей самой сейчас позвонить в милицию? Попросить помощи? Ага, и что она скажет? Пришлите в городскую больницу в реанимацию охрану для журналиста Полуянова? Несерьезно.

И вдруг ее осенило.

Будь Димка в сознании, ее идею бы точно не одобрил.

Но ничего другого – здесь, в Приморске – она придумать просто не могла.

«Я – преступница. Я угроблю его, и все», – безостановочно, безжалостно корила себя Надя.

Хотя она не была врачом, но в медицине немного разбиралась. Когда-то в мединститут думала поступать. Мамочка, медсестра по профессии (царствие ей небесное), немало рассказывала. Так что Надя знала прекрасно, зачем после операции (даже пустяковой) пациента обязательно кладут в реанимацию. И насколько серьезные осложнения возможны при отсутствии врачебного контроля и плохом уходе. Тромбоэмболия, сепсис… лучше не думать.

А в случае с проникающим ножевым в легкое человека держат в реанимации минимум двое суток. Контролируют сердечную деятельность, постоянно ставят капельницы, меняют – в стерильных условиях! – повязки.

А что натворила она?..

Даже Евгений – человек от медицины далекий, да и Полуянов ему никто – обронил:

– По-моему, глупость ты затеяла…

– Не хочешь помочь? – мгновенно ощетинилась она.

– С ума сошла! – обиделся парень. – Я же примчался сразу, как ты позвонила. Но, может быть… давай его лучше в Геленджик? Там и больницы поприличнее.

– Захотят – достанут и там, – отрезала она. – А до Москвы я его не довезу.

– Мы и до «Факела» его не довезем. – Евгений опасливо взглянул в Димино почти мертвое лицо.

Надя же решительно потрясла Полуянова за здоровое плечо. Громким шепотом сказала ему в ухо:

– Эй, Димка! Подъем!

«Ему давали наркоз. И еще наверняка успокоительное, обезболивающее. Не добудимся».

Нет, повезло. Глаза открыл. Слабо улыбнулся ей, мазнул взглядом по антуражу – белые стены, капельница. Пробормотал:

– Надюшка? Что сейчас – ночь, утро?

– Дима. Слушай меня внимательно. Тебе нужно взять себя в руки – и встать, – твердо произнесла она.

– Зачем?

– Мы уезжаем отсюда. Здесь опасно.

Глаза его, со страхом видела Надя, «плавают». Последствия наркоза. Да и вообще – в сознании ли он?

Нет, понимает ее. Попытался пошевелиться. Сморщился от боли. И вдруг увидел в полумраке палаты Женю.

Глаза сразу ожили. Нахмурился:

– Он здесь зачем?

А Надя решительно, будто всю жизнь командовала, произнесла:

– Дима. Мы едем к нему. На турбазу.

– Что?!

– Больше просто некуда.

Часы в палате показывали начало шестого утра.

Приморская больница, конечно, не блистала стерильностью. Однако пол был чист, халаты у персонала свежи. Никакого сравнения с пропыленной, затхлой комнатухой – бывшей котельной базы отдыха «Факел», где разместили Диму сейчас.

Дорогу журналист вынес мужественно. До лифта и дальше, через служебный ход до парковки дошел почти сам – Надя с Женей только под руки его поддерживали. И, когда ехали, а квадроцикл ухал в ямы, не стонал – лишь зубы стискивал. Однажды, когда особенно сильно тряхнуло, на его глазах выступили слезы, губы прошептали ругательство.

А когда, наконец, его уложили на койку, застеленную вместо свежей простыни ветхой дерюжкой, шепнул ей в ухо:

– По-моему, я здесь сдохну.

Надя, уже давно вся на нервах, всхлипнула в ответ:

– Димочка… ну что мне оставалось?

И он, сам слабый, несчастный, с пересохшими губами, тут же кинулся утешать:

– Все, все, Надька. Прости. Ты права. Ты приняла единственно возможное правильное решение. И, конечно, ты меня вылечишь.

А она в страхе подумала, что никогда в своей жизни не делала послеоперационные перевязки. И тем более не ставила капельницы. Но произнесла, как могла, твердо:

– Естественно, вылечу.

Он улыбнулся в ответ на ее показное бахвальство. Произнес – голос звучал куда бодрее, чем несколько часов назад:

– Кстати, знаешь, что странно? Я действительно чувствую себя лучше. Почти нормально.

Попытался приподняться, но поморщился.

– Лежи! – накинулась на него Надя.

А Полуянов заверил:

– Ну, завтра уж точно встану. А пока…

– Пока тебе надо поспать, – твердо произнесла она.

И обернулась к стоявшему рядом Жене:

– А тебе съездить в аптеку. И в продуктовый. Список, что нужно, я сейчас напишу.

Фотограф подмигнул Диме:

– Она у тебя всегда так командует?

– Нет, только в особых случаях, – хмыкнул Полуянов.

Приподнялся на куцей подушке, шарит по убежищу Соловца уже осмысленным, заинтересованным взглядом.

– Дима. Если не ляжешь, я тебе сейчас укол снотворного сделаю, – припугнула его Митрофанова.

Полуянов же вдруг спросил:

– Женя! А у тебя здесь, случайно, компьютера нет?