Скоро все было кончено. В схватке полегло около семидесяти злодеев, дюжину взяли в плен. Потери хоббитов составили девятнадцать убитых и тридцать раненых. Трупы бандитов погрузили на телеги, вывезли в ближайший песчаный карьер и закопали. То место потом назвали Битвенной Ямой. Павших хоббитов похоронили в общей могиле на откосе у дороги, а позднее поставили там большой камень с надписью и вокруг посадили сад. Так произошла Приреченская битва в 1419 году, последняя на хоббитских землях и первая после сражения на Зеленых Полях Северного Удела в 1147 году. Хотя битва была не очень кровопролитной, ее описание в Красной Книге заняло целую главу, а имена всех участников были выписаны на отдельном свитке, и хоббитширские историки выучили Славный Список наизусть. С этих пор значительно возросла известность и зажиточность рода Норкинсов. Но как бы ни переписывали Список, первыми в нем всегда оставались имена главнокомандующих: Мерриадока и Перегрина.

Фродо был на поле битвы, но ни разу не вынул меча из ножен. Его роль заключалась главным образом в том, чтобы сдерживать хоббитов, охваченных гневом и болью за погибших товарищей, не давая им убивать врагов, сдающихся на милость победителей. После битвы он участвовал в погребальных церемониях, а потом вместе с Мерри, Пипином и Сэмом вернулся на ферму Норкинсов. Когда они расправились с поздним обедом, Фродо вздохнул и произнес:

— Ну вот, сейчас, мне кажется, пора разобраться с «Шефом»!

— Именно так, и чем скорее, тем лучше, — сказал Мерри. — Только не будь слишком добрым. Это ведь он виноват в том, что в Хоббитшире появились бандиты и натворили столько бед.

Старый Норкинс собрал десятка два храбрых хоббитов.

— Может быть, в Торбе бандитов нет, — сказал он.— Но это ведь только догадка, точно никто не знает.

Отряд шагал в сторону Кручи. Фродо, Сэм, Мерри и Пипин его вели.

Это были самые грустные часы в их жизни. Впереди все время торчала огромная труба, а с окраины поселка, когда отряд проходил между двумя рядами одинаковых уродливых новых домов, они увидели новую мельницу во всем ее грязном безобразии: огромный кирпичный куб накрывал Реку и загрязнял воду потоком вонючей дымящейся пены. Вдоль всего берега были вырублены деревья.

Когда друзья перешли мост и подняли глаза на Кручу, у них перехватило дыхание. Даже видение, которое показало Сэму Зеркало Галадриэли, не подготовило его к столь страшному зрелищу. На западной стороне Кручи вместо старого амбара торчали вымазанные смолой будки. Не осталось ни одного каштана, исчезли зеленые лужайки и живые изгороди. На вытоптанной площадке на месте самого лучшего луга беспорядочно стояли повозки. Там, где когда-то была Пронырная Улица, все было перекопано, громоздились кучи песка и щебня. Сама Торба затерялась среди окруживших ее мастерских и сараев.

— Они срубили Семейное Дерево! — закричал Сэм, указывая пальцем в ту сторону, где когда-то Бильбо произносил знаменитую прощальную речь. Там торчал безобразный пень, а поваленное мертвое дерево валялось на земле. Это оказалось для сына садовника последней каплей, и Сэм разрыдался.

Тут же рядом раздался издевательский смех. Из-за низкой каменной ограды вокруг мельницы высунулась неприветливая рожа, измазанная сажей и машинным маслом.

— Что, Сэм, не нравится? — спросила рожа.— Ты всегда был нюней. Я думал, ты уплыл на одном из тех кораблей, о которых все время болтал, и мотаешься по морям. Что же ты снова здесь? Здесь теперь работать надо.

— Вижу, вижу, ты так заработался, что тебе даже умыться некогда, — ответил Сэм, — а глаза таращить из-за забора время нашлось. У меня к тебе, «уважаемый Пескунс», уже имеется старый счет, советую к нему ничего не добавлять, а то, гляди, собственной шкурой не пришлось бы доплачивать!

Тед Пескунс плюнул через забор.

— Не боюсь я тебя,— сказал он.— Ты меня тронуть не посмеешь, потому что я друг Шефа. Если ты меня тронешь или еще пискнешь хоть слово, он тебя так отделает, что не обрадуешься!

— Нечего на дурака слова тратить, Сэмми! — сказал Фродо. — Надеюсь, что таких хоббитов, как он, немного, а то это было бы самым большим несчастьем, которое нам причинили люди.

— Ты неряха и грубиян, Пескунс, — произнес Мерри. — И попал пальцем в небо. Мы как раз и идем на Кручу, чтобы вытурить оттуда твоего Шефа. Его людей мы только что разбили в пух и прах.

Тед остолбенел, увидев вооруженный отряд, который по приказу Мерриадока переходил мост. Он бросился в здание мельницы, но тут же выскочил снова во двор и задудел в рог, который вынес оттуда.

— Побереги легкие,— засмеялся Мерри.— У меня голос получше.

Мерри поднес к губам серебряный рог и заиграл в него. Звонкий мелодичный призыв взлетел над Кручей, и из всех сохранившихся нор, будок и общих домов на дорогу стали выбегать хоббиты, с радостными приветственными криками присоединяясь к отряду. В конце дороги перед Торбой отряд остановился, и дальше пошли только Фродо с друзьями.

Вот и столь любимая некогда усадьба. Сад пропал, все было застроено, какие-то сараи стояли так близко к западным окнам, что заслонили их от дневного света. Везде валялись груды отбросов. Двери были исцарапаны, шнур от звонка оборван, звонок не звонил. На стук ответа они не дождались. В конце концов пришлось приложить силу, и дверь подалась. Друзья вошли. Им в нос ударил застарелый запах грязи и пыли, везде был беспорядок, можно было подумать, что тут давно никто не живет.