ее душе постоянно борются свет и тьма, любовь и грех, а слова Никколо словно

придали красок ее сомнениям. Но она все равно бы никогда не смогла проти-

виться порывам своего сердца…

П о л и н а ( с т а р а я с ь с к р ы т ь с в о и ч у в с т в а ) :

Маэстро! Как же вы ревнивы… Мне сердце пылкое дано!

Любви приливы и отливы я выпиваю, как вино…

Меня воспламеняют взгляды, и я иду на зов огня —

И мне ли сдерживаться надо, коль красота мне суждена?!

Я детства жалкие объятья хочу забыть среди пиров —

Там я и мои сестры, братья росли среди голодных снов!

Наполеон поймал удачу и не забыл свою семью —

Теперь я не могу иначе, я жизнь роскошную люблю!

А вы, маэстро Паганини? Забыли нищенский порог,

Где в Генуе всю юность жили? Иль ностальгический восторг

Воспоминанья оживляет, отрадой сердце вам пьянит?

А бедность встречу назначает и ветром сладостным манит?

Никколо усмехается и нежно проводит гибкими пальцами по ее волосам.

Н и к к о л о :

Конечно, нет, моя принцесса! Мне так знакома нищета —

Но Генуя сама прелестна, хоть безыскусна и проста…

Но роскошь я не понимаю, хотя в корысти обвинен…

Что будет дальше — я не знаю, быть может, слава — только сон…

Чтоб музыке служить, я должен не думать больше ни о чем,

Не проводить минут тревожных в общении с ростовщиком…

Но, Паолетта. Вы сказали, что я ревнив?! Моя звезда!

К кому мне ревновать — к той пыли, где ваша промелькнет нога?

Мы все равны перед прелестной, вы — Клеопатра среди роз.

Вы — королева, не принцесса, и фея самых сладких грез!

Я знаю, что пройдет неделя, и вы забудете меня —

Но пусть на шелковой постели пылает водопад огня!

П о л и н а ( п о р ы в и с т о и и с к р е н н е ) :

Никколо! Как прекрасны ночи — пусть я непостоянна… Но

Все то, что нам судьба пророчит, мы будем помнить все равно!

До самой смерти не забудем дамасских роз уставший мед —

И в музыке, что дашь ты людям, Полины имя оживет!

А в т о р : Об их недолгой любви теперь могут рассказать толь-

ко несколько нежнейших и страстных мелодий Маэстро… Эта

встреча была непохожа на остальные его связи с женщинами — в

Полине он увидел обожженную и тоскующую душу. Она неистово

и страстно искала всю жизнь… кого же? Мужчин было слишком

много, любви — тоже… Она искала себя. Никколо так и не по-

нял — нашла ли… Но за короткое время общения с ней он понял

одно — ни власть, ни роскошь не были для нее главным, а вот лю-

бовь мужчин была для нее воздухом и светом — она должна была

приковывать, соблазнять, пленять… иначе не смогла бы жить.

Перед смертью он ясно вспомнил ее, такую непохожую на обыч-

ных женщин, пусть с трудом — но он записал свое воспоминание

несколькими отрывистыми словами: «Красные розы… Темно-

красные и кажутся дамасском…».

Действие третье. МИШУРА

1812, Флоренция, дворец Питти, резиденция правителей Тосканы. Мягкий ве-

чер, герцогский дворец Бачокки ярко освещен, скоро ожидается великолепный

концерт… Элиза стоит, отвернувшись от окна, Никколо стоит в глубине комна-

ты у стола и рассеянно перебирает нотные листы, с трудом скрывая нетерпение

и скуку.

А в т о р : Теперь великолепной Элизе уже 35… Минуло 8 лет с

тех пор, как они с Маэстро впервые встретились. Теперь она была

уже не просто принцесса Лукки — император был щедр к самой

тщеславной из своих сестер — теперь она великая герцогиня

Тосканы… Той самой Тосканы, чьим сердцем была Флоренция,

объединяя под одной короной 10 областей: Аренццо, Гроссето,

Фиренце, Ливорно, Лукку, Масса-Каррара, Пизу, Пистойю, Прато

и Сиену.

Покои герцогини подавляют роскошью — и хотя дворец строил-

ся не для нее (он принадлежал семье Медичи, потом — герцогам