– У меня там семья. Мне не хотелось рожать дочь дома.

Он знал, почему: девочка была незаконнорожденной, английским ублюдком, и клеймо стыда висело бы на ней вечно.

– Но они знают, правда?

Она пожала плечами:

– Знают, но не понимают, что именно знают, поэтому предпочитают не знать. Брат моего отца достаточно богат, детей у него нет, так что они заботятся о девочке, как о своей.

Антония была больна. Тереза не знала, в чем дело, доктора не могли ничего понять, но у ребенка происходило отторжение пищи, и сестры в монастыре говорили, что она умрет.

Тереза покачала головой:

– Она будет жить, - это было сказано с угрюмой определенностью: ее ребенок так просто не сдастся.

– У нее темные волосы? – Шарп пытался добыть хотя бы немного информации.

– Ты же знаешь, что да. Я тебе много раз говорила: длинные темные волосы, она с ними родилась, потом они выпали, а теперь растут снова. У нее маленький нос – не с горбинкой, как у меня, и не кривой, как твой.

– Может, она не моя?

Она несильно стукнула его, заливаясь смехом:

– Твоя, не сомневайся. Она хмурится, совсем как ты, - Тереза скорчила рожицу, пытаясь имитировать Шарпа, и заворчала, когда он потянул ее в постель. Потом они лежали в тишине, только дождь стучал в окно, и он думал о том, что ждет там, дальше по этой грязной, разбитой дороге.

– Может, нам пожениться?

Сперва она не ответила. Она лежала рядом, слушала дождь и голоса снизу, потом раздался перестук копыт в конюшне, и она прошептала:

– Охота кому-то ездить в такую погоду…

Он ничего не ответил. Она погладила шрам на его щеке и так же тихо спросила:

– Ты согласен жить в Касатехаде?

Он молчал. Жить чужаком в чужой стране? Быть мужем Терезы, зависеть от нее всю жизнь? Он вздохнул:

– Может быть. Только не сейчас, а после войны.

Она улыбнулась, понимая, что ответ не имеет значения. Четвертый год в Испании шла война с французами, а страна все так же была оккупирована врагами. Мирного времени уже никто не помнил. А до войны с Францией Испания воевала против англичан, пока ее флот не был разгромлен под Трафальгаром, потоплен или взят в плен вместе с французским. Россия, Австрия, Италия, Пруссия, Дания, Египет, Индия – война везде, сейчас даже американцы говорят о войне, как будто молодой нации надо доказать свою способность встать наравне со Старым Светом в игре, сотрясающей мир уже два десятка лет. Война идет уже на трех континентах, во всех океанах, и кое-кто даже думает, что это конец всему, последняя война, которая уничтожит все живое, как сказано в Библии. Бог знает, когда она кончится. Может, только тогда, когда последний француз, все еще лелеющий мечту о власти над миром, будет повержен и втоптан в кровавое месиво.

Тереза поцеловала его:

– После войны, Ричард!

Ее рука легла на карман его мундира, она запустила пальцы внутрь и достала золотой медальон с портретом Джейн Гиббонс – Шарп украл этот медальон у ее брата, убитого им. Тереза щелкнула замком и издевательски усмехнулась:

– Ты с ней встречался там, в Англии?

– Да.

– Она красивая.

– Допустим, - он попытался забрать медальон, но она изо всех сил сжала пальцы.

– «Допустим»! Он допускает! Она красивая, так?

– Да, очень.

Она удовлетворенно кивнула:

– Так женись на ней!

Он расхохотался, думая о невозможности такой идеи, но она покачала головой:

– Ты можешь, я точно говорю. Иначе зачем бы ты носил это с собой?

Он пожал плечами:

– Суеверие? Это мой талисман, он меня хранит.

Она нахмурилась и перекрестилась: лоб, живот, сосок, другой – нелепый крест, отгоняющий демонов. Шарп натянул на нее одеяло: ее единственное платье сохло сейчас у очага. Тереза спросила:

– Какая она?

– Стройная, улыбчивая. Очень богатая. И замуж выйдет за богача, - улыбнулся он. – Она ласковая, уютная.

Тереза отбросила сомнения: с ее точки зрения, глупо было отвергать ту, с кем можно жить в ласковом уюте:

– Как ты с ней познакомился?
– Шарпу было неприятно, он попытался сменить тему, но она настаивала: - Так как?

– Она захотела узнать, как погиб ее брат.

Тереза рассмеялась:

– И ты сказал ей?

– Правду – нет. Я сказал, что он был убит французом в отчаянной схватке.

Она снова рассмеялась, поскольку знала: лейтенант Гиббонс пытался убить Шарпа, а Патрик Харпер заколол лейтенанта байонетом. Шарп мысленно перенесся в маленькую темную церковь в Эссексе: светловолосая девушка слушает его выдуманную историю, а мраморная надгробная плита скрывает правду о ее распущенном, эгоистичном брате-садисте.

«В память о лейтенанте Кристиане Гиббонсе, родившемся в этом приходе, ушедшем добровольцем 4 февраля 1809 года из состава сил самообороны этого графства в полк Южного Эссекса, соединившийся с британской армией в войне против Тирании в Испании. Он показал Себя Выдающимся Героем на Талаверском поле, где Ночью и Днем отражал Атаки Врага. Такова была его Неустрашимость, что Вынужденный противостоять Натиску Превосходящего Врага, Он и Его Рота Атаковали и Захватили Французкий Штандарт и Добыли Славу, Впервые в истории наших Армий в Испании. Подтвердив свою Храбрость и стойкость Духа, он встретил Геройскую Кончину в июле, 8-го дня, 1809 года, на Двадцать Пятом Году Жизни. Этот Памятник воздвигнут в Честь его Героизма и Заслуг сэром Генри Симмерсоном, Командиром Победившего Подразделения, и Его Благодарными Друзьями-прихожанами. Лета господня 1810».