Шрифт:
– Он там, – сообщил он. И направился к постаменту.
– Нет! – рявкнула Марисса, и Торнан вздрогнул от этого крика, прозвучавшего в этом давным-давно безлюдном месте. – Только я могу… Могу его взять!
Строевым шагом она прошла мимо оторопевшего Чикко, сунула руку в амфору и извлекла оттуда короткий столбик, в свете горящего масла казавшийся темно-пурпурным.
– Красный! – восхищенно воскликнула она. – Мой цвет! – И тут же начала восхвалять богиню.
Торнан между тем подошел к трону и вдруг уселся на него.
В тот момент он ни о чем не думал. Ни о том, что это может оскорбить каких-то богов, ни о том даже, что это может быть небезопасно с точки зрения разных ловушек. В конце концов, может же уставший человек просто сесть в кресло, пусть и каменное?
Чикко увидел, как магическая аура этого места, обычно бледная, вдруг начала наливаться красным. И трон тоже начал слегка светиться. Нехорошо светиться…
А потом что-то, показавшееся ему порывом ледяного ветра, ворвалось в зал сразу через три дальних прохода. Торнан ничего не почувствовал, только недоумевал: почему Чикко так себя ведет. Но Чикко понял – сейчас ими займутся…
– Бежим!!! – взвизгнул он.
И Торнан с Мариссой почувствовали – лучше последовать совету.
ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
Праздник получился веселый, на славу. На Поляне Ситтов развели костер, достали хмельные меды, сваренные по пришедшим издревле рецептам. Меды летние, не зимние – легкие, от коих захмелеть не так-то просто…
Но хмель есть хмель, и поэтому, когда к полуночи на поляну вдруг опустился густой туман, да такой, что еле-еле можно было разглядеть соседа, никто особенно не взволновался. Все лишь сгрудились у костра, продолжая веселье. Хотя не все…
Унур с Елгой решили прогуляться: с другой стороны поляны текла речушка, и они направились прямо к ней. Им вслед добродушно посмеивались – было ведомо, что по осени, как покраснеют листья, быть свадьбе между сыном кузнеца и дочерью знахарки… Так что пусть их.
От костра приглушенно доносились радостные крики отмечавших завершение лета, но молодые люди их не видели – все поглощало окружающее молочно-белое сияние. Вдруг Унур остановился и показал рукой вперед:
– Смотри – что это?!
И действительно: в тумане белело какое-то странное сооружение, более всего напоминавшее древние дольмены, что стоят на Красных холмах. Только будто не из камня, а из белого света. В море тумана выделялись два сгустившихся столба, наверху соединявшиеся в арку…
Потом, правда, оба они вспоминали увиденное по-разному. Если парень зрил лишь смутные силуэты арки и столбов, то Елга видела арку и ступени лестницы, уводящие куда-то вверх, два столба этой арки в виде мраморных колонн и замок, смутно проглядывавший наверху лестницы, и даже смутные тени, двигающиеся там, за гранью…
Девушка сделала шаг, другой…
– Елга, стой! – крепкая рука кузнечного подмастерья схватила девушку. – Не пущу!
И в тот же миг арка начала медленно таять в воздухе, стал рассеиваться и туман… Сквозь поредевшую мглу вдали маячило красное пятнышко костра, и от него почему-то бежали к ним друзья с испуганными лицами.
– Вы где гуляете? – закричали они. – Уже рассвет! Мы уж испугались – слопали вас сиды аль волколаки!
– Как рассвет? – удивленно переглянулись Елга и Унур. Всего прошло-то…
И запнулись оба – над кромкой леса поднималось тяжелое красное солнце первого осеннего дня.
Глава 17. ХРАМ СТАРШЕЙ ДОЧЕРИ
Нервно выругавшись, Чикко приподнялся в стременах и начал озираться по сторонам.
Торнан подъехал поближе.
– Что-нибудь случилось, Чикко? – спросил он.
Чикко вынул из седельной сумки пригоршню изюма и сунул в рот.
– Добрались вроде…
Торнан бросил взгляд туда, куда он глядел.
Там возвышались выступившие из степного марева высокие башни с синими, в цвет неба, куполами.
Марисса жалобно охнула, но тут же справилась с собой. И когда они совсем скоро проехали в неохраняемые ворота Алавара Древнего, она горделиво возвышалась в седле, словно и не было позади перехода через пустыню и спуска в треклятую гробницу, закончившегося бегством непонятно от чего. А потом еще нового перехода через пустыню и эту сухую степь.
…Улица кишела народом. Сновали ребятишки в одних набедренных повязках на грязных чреслах и закутанные в глухие покрывала старухи. Погонщики волов тащили своих подопечных за кольца в сизых ноздрях…