107. Генерал Брэдли, бывший на Сицилии командующим 2–м корпусом, в своей книге (A Soldier's Story, pp. 154 ff.) с полной определенностью говорит об освобождении от должностей Аллена и Рузвельта. Паттон, у которого Аллен вызывал сильное беспокойство (в меньшей степени, чем Рузвельт) и, в частности, положение дел в 1–й дивизии, одобрил действия Брэдли. Действительно, это было единственно возможное решение; моральное состояние дивизии оказалось низким, дисциплина «пошатнулась» после Троины. Брэдли писал: «В начале кампании на Сицилии я решил освободить Терри Аллена. Это не было результатом его несоответствия или неэффективности его командования. На Сицилии, как и в Тунисе, 1–я дивизия определяла ритм кампании. Под командованием Аллена она стала более импульсивной, пренебрегала правилами и командами сверху. Она считала, что, если была на линии фронта несколько месяцев, ей не нужна дисциплина. И считала себя единственной дивизией, несущей груз войны. Аллен стал слишком большим индивидуалистом и не мог без трений участвовать в коллективных военных действиях. Дивизия <…> слишком сильно себя жалела и слишком гордилась собой. <…> Чтобы уберечь Аллена для самого себя и его блестящей карьеры и спасти дивизию от побочных влияний слишком большого успеха, я решил разделить их. <…> В 1–й дивизии также развилось непреднамеренное соперничество между Терри Алленом и Тедом Рузвельтом, заместителем командира дивизии. <…> Притязания Рузвельта на восхищение его личностью со стороны 1–й дивизии с самого начала поставило бы в безвыходное положение нового командующего… Рузвельт должен был уйти <…> так как он тоже нагрешил своей чрезмерной любовью к дивизии».

Брэдли далее характеризует генерала Хюбнера, преемника Аллена на посту командира «Первой сражающейся», как «сторонника жесткой дисциплины, который вырос от рядового до генерала и служил в дивизии почти в каждом звании от рядового до полковника». Хюбнер призывал очистить горы Сицилии от противника сразу после кровопролития в Троине, организовал «жесткую программу обучения, которая включала в себя заучивание уставных правил», и вплоть до вторжения в Нормандию опирался на «примадонн», организовывал военные суды и другие наказания для непокорных и «привел дивизию в великолепное состояние перед великим походом во Францию. Сегодня Хюбнера, которого ненавидели, когда он в горах Сицилии пришел на смену любимым Аллену и Рузвельту, любят и чтят как «отца» «Сражающейся первой».

Генерал – лейтенант Дж. У. Боуэ, командовавший в то время 26–м пехотным полком и подчинявшийся генералам Аллену и Хюбнеру, пролил свет на лидерские качества и особенности этих людей в письме (от 5 декабря 1954 года) майору армии Дж. Л. Роджерсу, от которого я получил разрешение процитировать выдержки письма: «Генералы Аллен и Хюбнер были такими разными, что мне приходилось общаться с ними по отдельности. Хотя они были оба чрезмерно горды и привержены интересам 1–й дивизии, а также имели обыкновение выходить на поле боя со своими солдатами, на этом их сходство заканчивалось.

Генерал Аллен – это тип человека, которого можно назвать капитаном футбольной команды и в то же время одним из игроков. В тактических ситуациях он говорил на языке футболистов, например: «Мы пошлем Смита в нападение по левому краю… Его лидерство заключалось в том, чтобы вести за собой, а не в побуждениях или угрозах… Его характер не выносил строгой дисциплины, и 1–ю дивизию часто, иногда несправедливо, критиковали за плохую дисциплину. Но каждый ее солдат любил Терри, как они его называли, часто в открытую, а многие отдали свои жизни, чтобы не подвести его…

Генерал Хюбнер был жестким сторонником дисциплины. Сразу после вступления в должность он принял ряд мер гарнизонного типа и порядка… Он самолично отчитывал каждого и любого офицера и солдата, которые плохо отдавали честь… Так жестко он начал проявлять себя с самого начала, чтобы показать, кто здесь хозяин. Однако, несмотря на это, все восхищались его природным умом, разумностью, отвагой, его прошлыми заслугами выдающегося бойца и его великолепной тактичностью… Можно сказать, что он задал дивизии хорошую встряску и переориентировал ее, что принесло ей большую пользу и позволило сохранить ее сложившуюся завидную репутацию».

Сицилия оказалась школой солдата. Из ее сражений вышли многие лидеры, которым суждено стать великими в военных хрониках и в военной истории, такие, как Лучиан К. Траскотт; парашютист, молодой Джим Гейвин, его командир Мэтт Риджуэй и многие другие. Это была также школа для ВМС; помимо Хьюитта, контр – адмирал Алан Кирк, который будет командовать морскими силами США в Нормандии, контр – адмирал Дж. Л. Холл, контр – адмирал Р.Л. Колони и другие достигли высших званий.

108. Одна только 7–я армия США с частями поддержки насчитывала более 200 000 солдат в конце вторжения; 8–я армия была еще больше. Максимальный численный состав немцев в любое время, вероятно, не превышал 60 000 человек, в основном их было от 40 000 до 50 000, но в общей сложности на Сицилии в боях участвовало более 75 000 солдат. Солдаты и машины в июне, июле и августе двигались через Мессинский пролив в двух направлениях: замена и подкрепления – в одну сторону, раненые – в другую. Точные цифры неизвестны. Тем не менее автору кажется вероятным, что общая сила немцев на Сицилии, указанная Морисоном (op. cit., p. 215 n, from Kesselring et al.) и превышающая 75 000, слишком велика, а в действительности эта цифра приближалась, вероятно, только к 60 000.

109. Morison, op. cit., p. 209.

110. Ibid., p. 173.

111. Эйзенхауэр в своей книге (op. cit., pp. 167–168) отмечает, что в мае 1943 года «во время совещания в Алжире с Черчиллем в попытке решить, что делать после завоевания Сицилии, генерал Алан Брук, начальник имперского генерального штаба, сказал мне, что он был бы рад пересмотреть план пересечения Ла – Манша даже в такой степени, чтобы удалить эту смелую концепцию из принятой стратегии союзников… Он сказал, что склоняется к политике использования наших морских и воздушных сил для блокады Германии и уничтожения ее промышленности, а также выступает против крупных сухопутных сражений на главных фронтах… Он не хотел открывать более крупный фронт, чем тот, который мы могли сохранять в Италии».

112. После войны Кессельринг вынужден был написать (MS No.B–270, «Questions Regarding General Strategy in the Italian Campaign»): «Италия была чрезвычайно важна не только для германской, но и для англо – американской стратегии с точки зрения воздушных боев».

Автору этой книги кажется, что это заявление слишком сильно подчеркивает значение итальянских военно – воздушных баз.

113. Генерал Траскотт в своей книге (op. cit., p. 553), вероятно, оценил положительные стороны Итальянской кампании, которая, по его словам, «внесла важный вклад в победу союзников во Второй мировой войне. Она устранила угрозу со стороны «Оси» в Средиземном море; с ее началом из войны был выведен один из эффективных участников со стороны «Оси»; она отвлекла от 35 до 40 дивизий, которые были нужны немцам в других местах; повлекла тяжелые людские и материальные потери и возложила тяжесть на уже перегруженную экономику Германии, обеспечила союзников военно – воздушными базами, с которых воздушные силы вели войну над всей территорией, удерживаемой немцами, – от Румынии до Польши».