– Магия – не наука, магия – это жизнь. Так что не растрачивайте силы попусту. Тем, кто не стремится стать великим, здесь делать нечего.

Крокус жадно внимал его словам, но это было лишь в начале учебы. Молодой волшебник избрал другие пути для своего величия.

– Я не хочу быть как эта кучка старых, помпезных, озабоченных только своей репутацией идиотов, – горячо восклицал он в кругу друзей. – Даже пусть они хоть в сотни раз мудрее, но они не знали борьбы, приключений! Я не хочу просидеть всю жизнь за пробирками, зубря заклинания и чертя звёздные карты.

– Но ты ведь не знаешь ничего о профессоре, – укорял его лучший друг, Донат, которого дразнили женским именем Ната.

– Брось, Нат. Самый Древний Экспонат всё время повторяет: разве вы добьётесь славы и почета, бегая по лесам и горам за дикими драконами? Только следуя правилам можно найти своё место в жизни, занять достойное место в обществе, – подражая голосу учителя, изгалялся Нетон. – Думаешь, я не знаю, что они, все эти заслуженные ведьмы и колдуны сами непрочь произнести тёмное заклинание или подсыпать в зелье запрещённый компонент. Меня тошнит от их напускного достоинства и почёта друг к другу!

В чём-то Крокус был прав. Сейчас, в эпоху Великого Перемирия, Золотой Век магии и колдовства, когда тёмные искусства запрещены, да и вообще половина вполне безобидных заклинаний внесены в чёрный список, многие непрочь сотворить что-нибудь эдакое. А поскольку, как говорится, не пойман, не вор, то тёмная магия продолжала процветать. Просто о ней предпочитали молчать.

– Мы ещё не в том возрасте, чтобы кому-то на что-то указывать, – категорично заявлял Донат. Он предпочитал традиционную покорность, в Университете не любили выскочек.

– Ты как хочешь, а я этого так не оставлю! Я докажу, что Крокус Нетон стоит больше ломаной монеты!

– Ага! Ты стоишь целого медного гроша! – саркастически восклицал друг. – Ты забыл, как попал сюда.

И Нетон мигом утих. Дело в том, что у волшебника были проблемы с местными учителями. Учителями Самраты. Это касалось в основном школ. Школа давалась Крокусу тяжко. Он еле отсиживал лекции, с одинаковой неохотой зубрил заклинания и готовил зелья. Зелья вообще были ненавистным предметом. Мальчишке проще давались искусства в области гадания и заклятий. Он легко предсказывал будущее и щёлкал сложные магические слова как семечки. Но его натура противилась школьной системе. Нередко он отказывался выполнять учительские задания, называя их смешными, не являлся на занятия и вечно брал в библиотеке запрещённые книги, всячески пытаясь найти что-то более стоящее, чем глупое поднятие предметов в воздух и превращение людей в лягушек. Из-за таких выходок ему нередко доставалось.

Учителя твердили, что обладая незаурядными магическими способностями мальчик совершено не развивает их (хотя это было не так), он ленив и вздорен. И все эти выводы они сделали лишь из того, что он любил нарушать школьный устав. Впрочем, было ещё кое-что, из-за чего люди относились к Нетону с холодностью, строгостью и даже с опаской. Крокус совершал вещи, которые не мог контролировать. Магия мальчика выплескивалась помимо его воли. Когда он спал, он мог парить в воздухе, или швырял тумбочки и стулья. Частым явлением были разбитые стекла в комнате. Иногда что-нибудь взрывалось или лопалось, горело или росло на глазах. Учителя хором твердили о тёмном начале, заложенном в мальчике.

Но Нетон не соглашался с ними. Он сильно выделялся в общей массе учеников, но не желал демонстрировать это. И потому тренировался тайком.

На момент окончания школы он далёко ушел в развитии от своих сверстников. Но несмотря на его достижения, Университет не проявил особого желания взять такого ученика. Проблемный волшебник – это головная боль. Так что Нетон держался здесь до «первого замечания».

– Я не понимаю, какой толк во всех этих запретах, – возмутился Крокус.

– Я не тот, кто может тебе это объяснить, – Донат сочувственно посмотрел на друга. Донат был парнем из аристократической семьи. Семьи потомственных волшебников, где честь и достоинство были не пустым звуком. В отличие от многих семей, они действительно были вдали от тёмной магии. Донат почитал традиции, но не представлялся дутым индюком как многие другие аристократы.

Нат всегда мог образумить Нетона, он играл роль его совести, которая говорила «стоп» перед очередным безрассудным поступком.

– Ты всё время себе противоречишь, – заявил Донат, когда они шли на урок спиритизма профессора Локаса. Локас был самым молодым профессором во всей Самрате и Университет в каком-то смысле гордился, что отхватил такого удачного сотрудника. Правда, у профессоров нередко случались разногласия, часто их мнения не совпадали. Новое течение под названием Локас, билось о вековую плотину традиций Университета. – Ты твердишь о всех этих бойнях, нетерпении показать себя, но тем не менее на занятиях ведёшь себя так, словно ты впервые в Университете. И что это за новая стратегия ничегонеделания на уроке!

– Я не собираюсь стелиться перед учителями, – заявил Нетон с вызовом. – Пусть засунут своё мнение обо мне куда-нибудь подальше. Я не намерен меняться. Если мне неинтересно, я буду заниматься тем, из чего извлеку настоящую пользу!

– Крокус, послушай, – пытался образумить его друг.

– Не называй меня Крокусом! – вспылил парень. – Мои родители совершили ошибку, назвав меня именем из детской страшилки. Терпеть его не могу!

– Ладно, ладно, не переживай, – успокоил Донат.

– Давай лучше поторопимся на урок, хочу посмотреть на нового каторжника достопочтеннейшего Университета.