— Потому что, когда мужчина не может нанять прислугу, он женится. Разве не так?

— Точнее — когда хочет взять на себя заботу о другом человеке.

Элен фыркнула:

— Правильно, Эндо позаботится, чтобы Патриции было над кем носить зонтик, позже кого принимать ванну и кого первым пропускать в двери. Брак по-тайански. Восхитительно!

— Мы отвлеклись, — сухо заметил инспектор.

Элен отвернулась, скрывая улыбку. С интересом отметила, что инспектор, похоже, также перестал ориентироваться в родной столице. Они трижды объехали площадь перед отелем, затем двинулись вниз, мимо океанария, к набережной.

— С кем вы разговаривали в океанарии?

— С зубным врачом. Увлекается ихтиологией, пишет научный труд… погодите-ка… о строении жаберных щелей…

Инспектор махнул рукой:

— Он пытался познакомиться с вами? Спрашивал адрес?

Элен покачала головой:

— Инспектор, это не убийца. Он не интересовался чайником.

— Зачем же подошел к вам?

Элен в упор глянула на Ямуру, но тот и не подумал извиниться за подобный вопрос. Она опустила глаза.

— Понимаю, что выгляжу ужасно и ничьего внимания привлечь не могу.

Инспектор кашлянул.

— Впрочем, — продолжала Элен, — я ему улыбнулась.

И показала, как именно улыбнулась. Ямура счел объяснение исчерпывающим. После паузы потребовал:

— Дайте адрес и телефон Эндо.

— Откуда мне знать? — удивилась Элен.

— Хотите уверить, что, при вашей страсти совать нос в чужие дела, до сих пор этого не выяснили? — спросил Ямура раздраженно.

Элен даже не посмотрела в его сторону.

— Я спрашиваю…. — Инспектор повысил голос.

— Разыскивайте Эндо сами, — гневно перебила Элен. — Вам известен номер его машины.

— Машина была взята напрокат. — Инспектор чуть сбавил тон. — Вы говорили, он археолог?

— Нет. Археология — увлечение. Он штурман рыболовецкой шхуны…

— Название шхуны?

— Спросите у Эндо.

— Он рассказывал вам хоть что-нибудь о себе?

Элен покачала годовой.

— А ваша подруга? Неужели ничего о нем не говорила?

— Видите ли, инспектор… Поначалу я не поощряла подобных разговоров, считая, что у Патриции нет никакой надежды… В первую встречу казалось, что Эндо к ней абсолютно равнодушен. Я не хотела лишний раз напоминать о нем. Знаете, как женщины легко умеют забить себе голову? Неделю поговорили — и готово: ах, люблю, ах, жить не могу без любимого. Обычное самовнушение. — Элен искоса посмотрела на инспектора — Вот начни я сейчас думать о вас непрестанно — как вы мне улыбнулись, какой комплимент сказали… — Тут она перебила сама себя, воскликнув: — Нет, пришлось бы вспоминать, как на меня накричали да как обругали! Ну, не в этом суть. Представьте: я принимаюсь твердить о вас ежечасно, уверяю себя, что влюблена по уши. А потом уезжаю из Тайана, возвращаюсь домой, встречаюсь с друзьями, родными — и от радости забываю обо всем на свете. За один день исцеляю разбитое сердце. Впоследствии вспоминаю о своем увлечении с легкой улыбкой.

Ямура выслушал ее неожиданно хмуро.

— Мы снова отвлеклись.

— Повторяю. Сперва я не хотела расспрашивать Патрицию об Эндо. Затем не могла этого сделать из-за его присутствия. Но мнение о его чувствах переменила.

— Почему?

— Эндо собирался в плавание — на полгода. Сами понимаете, через полгода мы могли из Тайана уехать. К счастью, он вовремя сообразил это и ушел с корабля. Напрасно я злилась на его замедленную реакцию.

— Что вы имеете в виду?

— Манеру вести себя сдержанно и официально, когда от мужчины ждут совсем иного. Быть может, инспектор, так вести себя свойственно всем тайан-цам?

Ямура уклонился от ответа. После паузы спросил:

— Выходит, об Эндо вам ровным счетом ничего не известно?

— Известно. То, что он нравится моей подруге, — с неподражаемой улыбкой откликнулась Элен. — Инспектор, не гоните так, мы врежемся.

Ямура остановил машину и некоторое время сидел положив обе руки на руль и наклонив голову. Элен занималась тем, что поигрывала жемчужными усиками бабочки. Инспектор вздохнул, как человек, решивший набраться терпения.

— Напрасно вы уделяете Эндо столько внимания, — миролюбиво сказала Элен. — Он должен был уйти в плавание, остался ради Патриции. Остался прежде, чем узнал, что чайник у нас. Пожелай только, сто раз мог бы этот чайник украсть.

Инспектор, видимо, повторил про себя все эти доводы и несколько успокоился. Оба помолчали. Элен без удовольствия размышляла, что теперь, конечно, он отвезет ее обратно в отель — как свидетель она ничего нового сообщить не может.

Она приоткрыла окно.

— В машине душно, инспектор, вы не находите?

Ямура более чем торопливо подтвердил это и предложил пройтись по набережной. Элен помедлила для порядка — мужчин надо держать в строгости, пусть не воображает, что осчастливил ее, — и милостиво согласилась.

С моря дул легкий ветер, волны чуть пенились. Элен облокотилась о парапет. Море было холодным, темным. Небо — прозрачным, почти бесцветным. В туманной дымке у горизонта терялись силуэты кораблей. Элен повернулась, окинула взглядом пустынную набережную. Представила, сколько людей соберется здесь в «час танца». Скосила глаза на Ямуру. Интересно, инспектор предпочтет танцевать с ней или встать в цепочку? Впрочем, не сомневалась — у Ямуры просто не найдется времени. Элен решила не терять минут даром. Взяла инспектора под руку и осведомилась: