— Я решил, ваша милость сама сообщит мне об этом, если найдет нужным.

— Вы правы. И я сочла нужным сообщить вам эту мелочь. Вам грозит смертная казнь. — Непринужденности, с которой герцогиня произнесла эти слова, позавидовал бы сам великий Гаррик [22] .

Питер на мгновение прикрыл глаза.

— Что ж, — философски заметил он, — человек предполагает, а Бог располагает… Но не слишком ли велико наказание за какие-то эфемерные «настроения»?

— Ну-ну, дорогой сэр, не стоит так легкомысленно относиться к подобным вещам. К тому же, решаю не я. Право казнить или миловать принадлежит нашей королеве, да хранит ее Бог!

— Несомненно, миледи. Но ведь у нее неплохие советчики…

— Разумеется. Лучшее доказательство — то, что вы до сих пор живы. Более того, возможно, вас не казнят вообще, а, скорее, будут охранять вашу жизнь долгие-долгие годы…

— Это зависит?.. — Блад настороженно глянул на герцогиню.

— Это зависит от многих причин. Например, от того, как выполнят некое поручение в одном европейском государстве две милые барышни… — герцогиня Мальборо обворожительно улыбнулась.

Заставить себя улыбнуться в ответ Питер не смог. Значит, Джоанна где-то в Европе — может, в Испании, а может, во Франции вынуждена рисковать своей головой, а впридачу и головами Мари, Нэда и, возможно, Тома! А эта дама, сидящая напротив, кажется, совершенно уверена, что держит их всех в руках! Блада охватило неистовое желание сорвать планы леди Мальборо. Но как?..

Его мысли прервала герцогиня:

— Я вижу, вы оценили по достоинству великодушие английского правосудия. Ну что ж, у вас есть почти месяц на осознание всех событий. Эта отсрочка предназначена для выяснения обстоятельств, смягчающих вашу вину, после чего на улице Олдбейли вам будет вынесен приговор.

Герцогиня встала и позвонила в колокольчик. Тотчас в комнате возникли слуги. Питера Блада вывели из кабинета, и его путь был повторен в обратном направлении. Питера душило негодование — английское правосудие было знакомо ему не понаслышке.

— Э, нет, Том! Откуда у тебя взялся капер? Пират — еще куда ни шло, но капер! — Ксави перегнулась через плечо Тома. — Пред-ста-ви-тель. Ну, и где тут буква «к», скажи на милость?

— Да, ты права, — Том поскреб пером затылок. — Прошу прощения. Капера вычеркиваем. Но зато у меня есть хорошее слово «стапель».

— Ух ты, семь букв! — с завистью сказала Ксави и огорченно посмотрела в свой листочек. — А у меня только шестибуквенные.

— Так ее, Томми! Будет знать, как меня в «типографию» обыгрывать! — ехидно подзуживала Джоанна.

— Нэд, а ты чего молчишь? У тебя какие-нибудь слова остались? — Мари, наконец, переключила внимание с Тома на Волверстона. — Э, да у тебя чистый лист! Ты что, не играл?

— Где уж мне. Образование не позволяет, — Нэд подчеркнуто безразлично смотрел в окно.

— Ты чего, обиделся? — Ксави недоверчиво глянула на гиганта. — Это же игра! Не всем же выигрывать. Одни больше слов знают, другие меньше…

— Вот именно, — с горечью подтвердил Нэд. Он резко смял листок бумаги и вышел, хлопнув дверью.

Мари озадаченно глядела ему вслед.

— Ну чего я опять не так сказала, а? — жалобно пробормотала она. — Прямо барышня-институтка какая-то, ей-богу!

Джоанна вздохнула, поднялась, молча вынула из рук Мари перо и бумагу, подвела к порогу и со словами:

— Иди, мирись, дипломатка. Как-никак ему уезжать вечером, — выпихнула ее за дверь.

— Странно, — Шеффилд отложил перо. — Мари души не чает в Нэде. Он дня не может прожить без нее. И тем не менее ссорятся едва ли не каждый день. В чем причина?

— Отчасти, в комплексе неполноценности Нэда. Отчасти, в сумасбродном характере Ксави. А частично и в тебе, Том.

— Во мне?! — большие серые глаза Шеффилда от удивления округлились.

— Ну, понимаешь, Нэд думает о Ксави лучше, чем она сама, и вообразил, что ты — более подходящая пара для нее, чем он.