— Жаннет, душечка! — Флориньи снова обнял ее за талию. — Неужели вы никогда не путешествовали по Стране Любовных Утех? Не прогуливались Аллеей Томных Вздохов? Не видели Дворца Страстных Признаний? О, Жаннет, позвольте мне быть вашим проводником!

«Гидом буду!», — мысленно хихикнула Джоанна, внутренне содрогаясь от подобной перспективы, но вслух манерно протянула:

— Ах, оставьте, гадкий мальчик!

— Жаннет! — неожиданно для своей дохлой комплекции виконт так сжал девушку в обьятиях, что косточки ее корсета жалобно хрустнули.

— Твою мать! — сквозь зубы прошипела Джоанна, но, памятуя о своей роли, беспомощно затрепыхалась и смущенно зашептала:

— Нет! Нет! О, нет!

— Жаннет! — виконт продолжал атаку.

«Та-ак! — Джоанна поняла, что ситуация начинает выходить из-под контроля. — Придется вырубить клиента. На оставшийся час».

Она уже сжала кулак, но вдруг где-то сзади, за каретой раздались крики, топот, свист. Флориньи отпрянул от Джоанны, как от кобры, и уставился в оконце.

— Боже мой! — простонал он и, высунувшись, заорал кучеру: — Гони! Гони!

Джоанна тоже с любопытством глянула в оконце. Карету преследовала толпа оборванцев самого живописного вида. Впереди всех несся одноглазый огненно-рыжий гигант. Не успел кучер даже занести хлыст, как орущая толпа захлестнула экипаж.

— Кажется, это он, — Ксави одним глазом, как ворона в мосол, заглянула в дымоход.

— Так он же забит! — воззрился на нее Том. — Джо ведь говорила…

— Говорила — не говорила, — бурчала Мари, обвязывая веревку вокруг трубы. — Свободен — пролезем, забит — прочистим. Все равно это единственный путь в дом. Видел, какие гробы у дверей стоят?

— Видел, — понуро согласился Шеффилд.

— Вперед! Да пригнись, а то торчишь на крыше, как колокольня, — Ксави схватилась за веревку и нырнула в дымоход. Снизу, как из колодца, гулко прозвучал ее голос: — Если тут чем и забито, то только моей персоной. Лезь, Томми!

— Ну, что ж, — Мари окинула одобрительным взглядом строгую обстановку, — ничего кабинетик. Скромно, но со вкусом. Том, сними-ка башмаки, золу развозишь по полу, — и Мари, тоже скинув обувь, ступила на паркет. — Так. Стол. Большой. С ящиками. Панели деревянные. Пол. Что еще?

Том занялся ящиками стола. Ксави стояла посреди кабинета, заложив руки за спину, и размышляла:

— Куда может деть ценные бумаги хороший шпион? Или прячет в тайник, или оставляет на самом видном месте. Тайниками займемся потом, а сейчас осмотрим все видные места. Перья как перья. Стаканчик пуст. Чернильница доверху залита. Шкатулка. Ну-ка, ну-ка! — Мари открыла крышку. — Хм! Обычный джентльменский набор: локоны, медальоны, любовные писульки. Хотя… — она недрогнувшей рукой вывалила безделушки на стол и, аккуратно приподняв сукно, еще раз встряхнула шкатулку. На стол легли бумаги, занимавшие, по-видимому, основной объем ящичка.

— Ага! — Ксави самодовольно ухмыльнулась и схватила бумаги. — Расписка… счет… вексель… донос… еще донос… еще вексель… Тьфу! Грязь какая! — она брезгливо тряхнула пальцами и, поспешно сложив бумаги и побрякушки, придала шкатулке первозданный вид и положение.

— Ничего-ничего! Отсутствие результата — тоже результат! — подбодрила себя Мари. — Том, что у тебя?

— Сущие пустяки, — отозвался Шеффилд. — Куча каких-то расписок, донесений, даже чужие любовные письма. Я пересмотрел всё.

— Постой-ка, — Ксави выдвинула ящик, пробежала длинными чуткими пальцами по всем пазам и щелочкам. — Тайника нет. Ладно. Ну-ка, Томми, простучи панели тихонько!

Мари задумчиво уставилась в переплет окна. Сгущались сумерки. Как там Джо? Ксави снова медленно повела взгляд по кабинету. Стол. Кресла. Шкаф. Камин… Камин?!

— Том! — вскрикнула Мари, бросаясь к камину. — Я поняла! Я знаю! Дымоход, говоришь, забит, да? — схватив каминные щипцы, она начала осторожно ворошить золу. — Нету… Нету… И тут нету… Ага, есть! — Ксави извлекла из сизо-черного порошка узкую металлическую коробочку.

— О, Господи! — Том завороженно глядел, как перемазанные сажей пальцы Мари открывают потайную шкатулку. Она была полна бумаг.

— Глянь-ка, Рыжий! Какая дичь!

Джоанна, с глаз которой только что сняли повязку, отшатнулась от факела, чадящего у самого ее лица. Отвратительная рожа кривлялась и дышала смертоубийственной композицией перегара, гнилых зубов и чеснока прямо ей в нос. Едва не задохнувшись от подобного парфюмерного изыска, Джоанна закашлялась и попыталась оттолкнуть его источник. Тот заржал: