— Вот! — гордо провозгласила она, оглядывая конверт со всех сторон. — Теперь маркиз де Торси получит кучу ценных сведений! Клади письмо на место и пошли. Том! Да, что с тобой?!

Шеффилд, с белым, как полотно, лицом смотрел в какую-то слегка помятую бумагу. Руки его тряслись.

— Томми! Там, что, указана дата твоей смерти? Клади на место письмо и эту бумаженцию! Время истекает!

Том, словно очнувшись, взял у Мари письмо и, положив его в жестянку, аккуратно закопал ее в холодной золе камина. Бумагу, так потрясшую его, Шеффилд спрятал за пазуху.

— Том!!! Ты что делаешь?! — возмутилась Ксави. — Мы должны оставить все, как было!

— В этом документе моя жизнь! — глухо сказал Шеффилд. — И отнять его у меня можно только вместе с жизнью!

Мари пожала плечами:

— Ладно. Как хочешь, — и прислушалась: — Экипаж! Быстро лезь наверх!

И, заровняв следы на золе, Ксави скользнула в дымоход.

Три мрачные фигуры сидели у камина в большом красном доме на улице Де Дё Порт. Том, не отрываясь, глядел в похищенную у Флориньи бумагу, Джоанна прилаживала на себе оторванные ленты корсажа, а Ксави, качая ногой, задумчиво смотрела на пламя.

— Ну, так что же там произошло с бедной скромной девушкой, которую коварный обольститель собирался завлечь в свои сети? — подняла голову Мари.

— Спроси лучше, что произошло с бедным коварным обольстителем при встрече с упомянутой скромной девушкой! — фыркнула Джоанна.

— Ну-ну!.. — Ксави вновь уставилась в огонь.

Тут дверь заскрипела, распахнулась, и на пороге возник одноглазый рыжий бандит. Он снял черную повязку и огненный парик и широко улыбнулся:

— Как ты, Джо? Всё в порядке?

Джоанна порывисто поднялась, подошла к Нэду и наотмашь влепила ему звучную пощечину.

Волверстон попятился.

— Джоан! Ты чего?! Ксави, чего она? — Нэд повернулся к Мари, но та, прищурив глаза, холодно и прицельно отвесила ему оплеуху по другой щеке.

— Понял! — обреченно вздохнул Волверстон. — Перестарался. Но я же не хотел!

— Х-ха! Если б ты еще хотел!.. — хмыкнула Ксави.

Дни шли. Ньюгет жил своей жизнью. Питер метался по камере. Его деятельная душа томилась в этих четырех стенах. Книг Бладу больше не приносили. Да и вряд ли он мог сейчас приняться за чтение.

Через неделю подобного времяпрепровождения в жизнь Питера было внесено разнообразие. Вечером того дня за дверью послышались голоса. Дверь со скрипом отворилась, и в полутемную камеру Блада ввели новичка. Пока он осматривался, стражник сменил догоравшую свечу на столе другой и, что-то неразборчиво буркнув, захлопнул дверь.

Вновь прибывший, невысокий человек средних лет, откинул темные волосы со лба, улыбнулся и, слегка поклонившись сидевшему на лежанке Питеру, сказал:

— Позвольте представиться, сэр. Меня зовут Дэниель. Просто Дэн. Я литератор, пострадавший от наших неумных властей, заподозривших крамолу в моих неудачных опусах. А впрочем, правильно заподозривших! — махнул он рукой и подошел к столу. — Вы разрешите? — взялся гость рукой за табурет.

— Мои хоромы к вашим услугам, — повел рукой Блад. Улыбчивый гость пришелся ему по душе.

— Вы давно здесь? — товарищ по несчастью прочно уселся на табурет.

— Около месяца, — неохотно ответил Питер.

— Если не секрет, за что?

— Выручил друга. А помогать друзьям, будучи губернатором, у нас небезопасно, — горько усмехнулся Блад.

— О, вы губернатор! — протянул Дэн. — Не думал, что пути сильных мира сего могут пересекаться в подобных уютных местечках с судьбами столь незначительных особ, как я!

Питер усмехнулся уголком губ:

— Значительность, незначительность… Какая чушь! Блестящая сатира «незначительного» литератора порой стоит куда больше, чем все губернаторы Вест-Индии! Взять хотя бы эту остроумнейшую вещицу… э-э-э… «Чистокровный англичанин», кажется…

— Вы читали мою сатиру?! — изумился Дэн. — Но она только недавно была напечатана! Вы интересуетесь подобными вещами?!

— Так вы — автор «Чистокровного англичанина»?! — Питер оживился. — Вы великолепно пишете, сэр! Вы словно прочитали мои мысли. Только талантов литературных мне не дано.