– Почему я проиграл?
– спрашивает Рюсин.

– У тебя несчастливое имя, - охотно объясняет девочка.
– Те, которые тебя им наградили, считали, что ты ни на что негоден. Ты - жертва. Понимаешь?

Рюсин качает головой. Свое имя ему не то, чтобы очень уж нравится, но оно привычно, его всегда так звали, точнее, Рюсин всегда знал, что его зовут Рюсин. Ведь другие люди с ним напрямую не разговаривали и по имени не окликали.

– А как зовут тебя?

Девочка выставила вперед одну ногу, подбоченилась, протянула левую руку к Рюсину и гордо сказала:

– Дун Ми. Дракон разрушения!

– Дракон разрушения?
– переспросил Рюсин.
– А что он разрушает?

– Кто?

– Этот дракон.

Девочка шагнула вперед и невежливо постучала пальцем по лбу Рюсина:

– Дурак! Это я - Дракон разрушения. Дун Ми. Понимаешь?

– Больше всего ты похожа на немытую девчонку, чем на дракона, - искренне сказал Рюсин.

– Я жила на помойке, пока меня не привезли сюда, - спокойно сказала Дун Ми.
– Умываться там негде, да и не люблю я умываться. Воду надо пить.

Так они познакомились. Рюсину казалось, что его жизнь навсегда изменилась к лучшему. Нет, его продолжали лупить бамбуковой палкой, причем раз от разу все сильнее и сильнее, продолжали сажать в клетку, но теперь у него появился друг, с которым можно было не только поболтать, но и поиграть.

Дун Ми знала несчетное количество игр. Догонялки, прятки, прыжки, борьба, рисование, сражения на палках и еще множество всего, где она легко побеждала Рюсина. Девочка молнией сверкала тут и там, появлялась ниоткуда, чтобы отвесить дружеский подзатыльник, огреть вырезанным из ветки мечом, дернуть за ухо и вновь скрыться.

– Проиграл! Проиграл!
– весело хлопала она в ладоши, но Рюсин не обижался.

Однажды он попытался выиграть в борьбе, и у него почти получилась. Дун Ми была слишком легкой и не могла сбить Рюсина с ног. Она ходила вокруг него разъяренной кошкой, неожиданно прыгала вперед, подкатывалась под ноги, но Рюсин твердо решил не уступать и стоял, как скала. В конце концов, ему удалось схватить девочку за талию, рвануть вниз, навалиться, прижать Дун Ми к земле. Она вырывалась и даже царапалась, но Рюсин перехватил ее руки за тонкие запястья, и она попалась.

Девочка смотрела на него бешеными глазами, губы раздвинулись, открывая редкие зубы, которыми она была готова вцепиться в него. Рюсин внезапно понял, что для нее это уже не игра, что стоит ему отпустить Дун Ми, и она загрызет его. Почему-то он был уверен - именно загрызет. Вопьется зубами в горло, словно дикий зверь.

– Ты что?
– спросил он девочку.

– Пусти меня!

– Нет.

– Пусти меня!!!

Он встал и отряхнул от пыли штаны. Дун Ми села, закрыла лицо ладонями и заплакала.

Рюсин не знал, что делать. Он смотрел на ее трясущиеся плечи, и ему стало очень ее жалко. Но ведь он честно ее победил. Честно. Рюсин прислушался к ее всхлипываниям и неожиданно понял, что она говорит.

– Я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать...

Он присел на корточки и погладил ее по синим волосам.

– Не плачь...

Дун Ми сжалась. Рыдания стали еще сильнее.

– Не надо плакать... В следующий раз победишь ты...

– Ты не понимаешь, - всхлипнула девочка, - ты ничего не понимаешь! Ты - дурак.

Рюсин встал и посмотрел по сторонам. Почему же он ничего не понимает? Он живет так, как живет. Его несет по течению, и он не задает вопросов, так как не видит в них никакого смысла. Как долго он живет в храме? Почему только его бьют палками? Почему его сажают в клетку? Почему никто с ним не разговаривает, а лишь униженно кланяются и отводят глаза? Неужели все это можно объяснить?

С ним и Ду Мин связана какая-то тайна. Возможно, даже Ду Мин знает больше его.

– Кто я такой?
– спросил громко Рюсин.

Ду Мин подняла заплаканное лицо.

– Кто я такой?!
– почти крикнул Рюсин, и Ду Мин снова сжалась, словно боялась, что он ударит ее.

Рюсин побежал. Он пересек храмовый сад, добрался до низкой каменной стены, поросшей мхом, перелез и помчался сквозь лес. Он несся изо всех сил, не обращая внимания на ветки, хлещущие по лицу. Разве они могут сравниться с ударами бамбуковой палки! Крошечные обезьяны с громадными глазами наблюдали за ним с ветвей, а с крон деревьев взлетали разноцветные стаи птиц.