Ханеки вытерла слезы. Ну вот, опять сопли распустила, как сказал бы Каби. Дои застонал, и она вылила последние остатки воды между его запекшихся губ. Какой сигнал? Разве это теперь имеет значение?!

– Я не... кажется, активация... да, если не ошибаюсь, команда на активацию системных блоков С-два. Шеф, я не уверена...

Ошии погладил девушку по плечу.

– Все нормально, Ханеки, все нормально.

– А что такое блок С-два?
– спросил Каби. Он с удовлетворением посмотрел на длинный ряд высверленных отверстий. Наверное, так себя могут чувствовать только взломщики сейфов, предвкушая крупную поживу.

– Биомеханический модуль. "Мех" включил биомеханический модуль и перешел на самоуправляемое развитие.

Каби присвистнул.

– Тогда понятно, почему все рвануло.

– Такого не предусматривалось в программе испытания, - сказал Ошии.
– Изначально было ясно, что С-два нельзя активировать на стендовых испытаниях.

– Я знаю, чьи уши торчат за этим делом, - мрачно сказал Каби и вновь включил дрель.
– Раз, два... Еще две заклепки и...

– Что?
– спросила Ханеки.

– И мы узнаем, стоило ли пробивать головой стенку, чтобы оказаться в соседней камере.

– О чьих ушах ты говоришь, Каби?
– спросил Ошии.

– Об ушах Фонда, конечно же. Такэси Итиро был слишком заинтересован в ускорении проекта, поэтому... поэтому его умники могли изменить программу испытаний, любезно позабыв уведомить нас.

– Вряд ли. Это было бы слишком неблагоразумно. Они должны предвидеть последствия.

– Шеф, - Каби выключил дрель и повернулся к Ошии, укоризненно качая головой, - шеф, оглянитесь вокруг! Может быть, они очень хорошо предвидели последствия. Неужели вы думаете, что прототипы планировалось использовать в каких-то мирных целях?

– Мне так казалось, - пробормотал Ошии.

Каби подул на сверло и потрогал его кончик пальцем. Металл обжигал.

– Для работы на Фабрике "мехам" совершенно не нужны лазеры с термоядерной накачкой и биомеханические модули. Я бы сказал, что мы создали совершенное оружие. Механические организмы, способные не только самовосстанавливаться, но и усовершенствовать сами себя.

– Ты ошибаешься, Каби, - тихо сказал Ошии.

– Хотелось бы мне ошибаться!
– вдруг закричал Каби, и Ханеки от страха вздрогнула. Пустая фляжка выпала из ее рук.
– Как бы мне хотелось ошибаться!

– Перестань, Каби, - также тихо сказал Ошии.

24

Сэцуке открыла глаза.

Вновь тот же самый сон.

Она стоит среди бесконечности мертвых тел, и яркие созвездия светят над головой. Только идти ей уже никуда не надо, не надо искать, потому что она нашла то, что искала. Рука, бледная с синими прожилками вен на запястье. Как будто прорисованные густой краской по гладкому мрамору. Плечо, такое же белое и каменное. Худое тело с выступающими ребрами, небольшие груди с бледными точками сосков. Нелепо подвернутые ноги, как у куклы, которую пытались усадить на полку для игрушек, но неуклюжая марионетка, лишенная нитей жизни, лишь падала на бок. Она и теперь так же лежит. Растрепанные волосы. Противные, спутанные завитки на затылке.

Кукла чересчур знакома Сэцуке. Каждый изгиб тела, каждый завиток волос. Даже не нужно смотреть ей в лицо. Ведь это она, Сэцуке. Это она лежит среди множества других мертвых тел. Брошенная кукла, надоевшая своей хозяйке.

Нет ни страха, ни сожаления, ни растерянности. Она даже не удивлена. Словно бы вспомнила нечто, давно ей известное. Далекое, минувшее, ставшее чужим и холодным. Как ее тело. Есть лишь толика облегчения, будто бы все окончательно прояснилось, стало понятным и прозрачным.

– Ты не спишь?
– знакомый голос.

Сэцуке поворачивает голову и видит сидящего на полу Рюсина.

– Привет, Сэцуке, - говорит Рюсин и улыбается.
– Давно не виделись.

Сэцуке садится и спускает ноги с высокой кровати. Одеяло сползает с ее плеч, и Рюсин отводит глаза. На Сэцуке только маечка и трусики.

– Твоя одежда пришла в полную негодность, - виновато говорит Рюсин.
– Сейчас что-нибудь принесут взамен.

На больничную палату не похоже. Нет окон, лишь металлическая дверь с закругленными углами и множеством запоров. Угрюмые стены тоже сделаны из металла, но их драпируют длинные занавеси.

– Где я?
– голос звучит гулко, непривычно, с каким-то железным оттенком.

– Во владениях Никки-химэ, - говорит Рюсин.

Во владениях. Звучит несколько напыщенно, торжественно.

– Как я здесь оказалась?

– Ты не помнишь?
– посмотрел на нее Рюсин и, покраснев, снова отвернулся.

Сэцуке натянула на себя тонкое одеяло, поплотнее закуталась в него, так что только ноги торчали наружу. Ноги не должны смущать Рюсина.

Помнить? Она опять что-то должна вспомнить? Они падали. Точно, они с Тэнри убегали, а потом падали куда-то в темноту, холодную, бездонную темноту. Было страшно, очень страшно вот так лететь, ожидая каждое мгновение удара и... и смерти. Боли, агонии и смерти. Но внезапный ветер подхватил их, словно два листика, оторвавшихся от осеннего дерева, и понес, понес, понес...