Шрифт:
Логинов пытался ответить, но не смог. Последнее усилие отняло остаток жизненных сил, и все поглотил мрак.
Часть 3
Первопроходец
Глава 6
Неизвестная точка пространства.
Индивидуальный криогенный отсек освещала флюоресцирующая панель.
Тускло сияли сферы голографических мониторов.
В ритме сердца пульсировали графики. Автоматика, поддерживающая жизнь человека, работала без перебоев. Простые, но функциональные, многократно дублированные, сверхнадежные подсистемы имели в распоряжении собственные энергетические ресурсы и могли исполнять предначертанные инструкции веками.
Огромный космический корабль парил на фоне серых разводов облачности, тысячи бесстрастных датчиков обозревали планету и ближний космос, локационные системы звездного странника нацелились на далекие звездные ориентиры и не выпускали их из прицела координатных сеток.
На борту царила вязкая тишина.
Большинство подсистем корабля пребывала в сонном покое энергосберегающего режима, бортовые реакторы работали едва ли на тридцати процентах расчетной мощности.
Надпись, нанесенная архаичным способом на пластиковую табличку, закрепленную в основании модуля поддержания жизни, гласила:
Колвина Лада Дмитриевна. Специалист по контакту с иными формами жизни.
Земля. Колониальный транспорт «Первопроходец».
…
Она просыпалась.
Под колпаком камеры вихрился молочно-белый пробуждающий газ; тело все еще оставалось спеленато страховочными ремнями, лицо человека хранило землистую бледность, но в рассудке уже шли процессы мышления, пока что оформленные как воспоминания далекого прошлого…
…
Земля. 2054 год…
Одинокая скала с высоты просторной террасы двухэтажного особняка, в ясные солнечные дни напоминала древние часы.
Лада давно заметила эту особенность, и однажды пошла к скале, выложив вокруг нее метки из небольших валунов.
Получились солнечные часы.
Сейчас удлинившаяся тень указывала на половину восьмого.
В шесть Лада обычно ходила к морю, к семи возвращалась домой, и устраивалась на террасе, чтобы наблюдать за стремительной агонией закатных красок.
Вечером дышалось и думалось легко, свободно.
Багрянец неба видоизменял привычный, уже приевшийся взгляду ландшафт, на короткий срок превращая окрестности в сюрреалистическое пространство, где никогда не повторялась игра света и тени.
В один из таких вечеров, нарушая ее уединение, у горизонта появилась быстро растущая точка.
Она смотрела как флайбот, прежде чем зайти на посадку, описал круг в стремительно сгущающихся сумерках, а затем резко пошел на снижение, целя в разметочный круг подле ее дома.
На миг в мыслях промелькнула досада. Хоть на борту машины и не было опознавательных знаков, но нетрудно догадаться, что аппарат принадлежит национальному агентству космонавтики. Лада, хоть и жила уединенно, но за новостями техники и политики следила постоянно. Недавно такие машины поставили в серийное производство. Если ей не изменяла память, то заказ был оборонным.
Человек появившийся на пороге ее дома выглядел по-военному подтянутым.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем он протянул руку и представился:
– Майор Юранов. Военно-Космические силы России.
Лада пожала узкую, сильную ладонь, открыла двери.
– Прошу в дом.
– Гостей не ждали, да?
– Не ждала.
Они поднялись на террасу, Лада предложила гостю что-нибудь выпить, и тот вежливо остановил свой выбор на кофе. Не смотря на поздний час, он не смущался собственного визита.
– Я понимаю, у вас какой-то вопрос ко мне?
Юранов кивнул.
– Вопрос, и предложение, – он сделал глоток кофе. – Извините, что без предупреждения.
– Да, что уж. Выкладывайте, с чем пожаловали.
Он не стал ходить вокруг да около.
– Лада Дмитриевна, позвольте спросить: почему вы ушли из национального космического агентства? Ваша карьера началась блестящей операцией на Ганимеде…
Она невольно вздрогнула, затем ответила, чуть резче и эмоциональнее, чем хотелось бы самой:
– Уточняю: я действовала под давлением обстоятельств. И мой уход из военно-космических сил, – она выделила интонаций правильное название структуры, – имел только один мотив – я не желала, чтобы меня использовали.
Солнце ускользало за горизонт.
Быстро темнело, над террасой сгущались душные, пряные сумерки.
– Еще кофе?
– Спасибо. Не откажусь. Хотя странная у вас привычка – пить кофе на ночь.
– Я свободна, – ответила Лада. – Ночь для меня начинается, когда захочу спать. А утро – когда проснусь.