Орфей в аду
вернуться

Поплавский Борис Юлианович
Шрифт:

<1925–1927>

Le chant d'Albinos *

На белые слоны садится снег Они трубят засыпанные мраком Они слегка шевелятся во сне Слегка ползут по бельведеру раком. Их помнит ли еще слоновый бог С пронзительными круглыми клыками Которые он сну втыкает в бок Жует его как мягкий пряник (камень) А человек застигнутый внутри Раздавленный воздушными зубами Не знает: То моря? леса? ветры? Несут его топча и мня ногами Или, Или священная душа Проснувшаяся к бытию внезапно Выкладывает с шумом антраша Прекрасно беспрестанно и бесплатно И весело поет визжа слегка Слегка стеная в небольшом надрыве Пока во сне слезает с потолка Ее убийца с веером игривым

1926

«На иконе в золотых кустах…» *

На иконе в золотых кустах Богородица сидит в грустях Прародительница и приснодева Победительница древней Евы И на пальцах держит эта дама Маленького красного Адама А внизу под розами лампад Расстилается электроад Там царит двойник княжны пречистой Призрак важный, влажный лев плечистый Заместительница герцогини Повелительница и богиня Весело галдит чертячий двор Ходит колесом бесстрашный вор И Иуда с золотого блюда Кровь сливает в ожиданьи чуда И поют хоры детей-чертей О земле о чудесах страстей О зари лиловых волосах О земных редеющих лесах И цветут шипы еловых роз Ржанье тонкое рождает паровоз Стойте теплое завидев вдалеке Отраженье электричества в реке И несется налегке трамвай В загородное депо как будто в рай И за ним в цилиндре Гумилев (На подножку подскочить готов) С поезда в пальто слезает ночь К ней бежит носильщик ей помочь Выкатить тяжелую луну Выпытать ночную истину Но шумит во сне машинный край Будто арфами снабженный щедро рай И с ночным горшком на голове Пляшет неизвестный человек А вокруг как бабочки грехов Реют в воздухе листки стихов.

1926 париж

Незавершенное и зачеркнутое

«Грохотанье струй изгоняет печали…» *

Грохотанье струй изгоняет печали И мне кажется, жизнь разойдется, как дым Вот последние жидкие стрелы упали Потемневшие лошади просят воды. Я гулять выхожу на бесхитростный зов Все случайное в жизни поэты лелеют И ошибки слетающих к нам голосов лилеи. Вдоль дороги бездумный столбов контрабас

<1925–1927>

«О жупел мужа жалости лишай…» *

О жупел мужа жалости лишай Семьи семит ногами семенит Не помешай. Варенье помешай Я помяну был буль о семеню. Я поманю Тебя о помяну Поминки соопровождает дача О дача эта прямо неудача Минуть бы ан минуть без тэ мину У ми ну до фасоль ре ми фа до Додо тебе дада клиторатуре Халтуре туры всякие атуры Сидон Гвидон дон дон о кошкин дом Забыл я был быль эту некий биль Стихов дрочену из яиц сеченых Быль быль буль дог док бок автомобиль Пекись печенье наше попеченье

<1925–1927>

«Я Библию читал едва-едва…» *

Я Библию читал едва-едва Едва не задремав от безразличья Мертвы, мертвы шикарные слова Увы! пришли другие дни для душ И каждый храбро делает как хочет Скелет идет и принимает душ Потом [13] в кинематографе хохочет

13

Рядом вариант: «Иван».

Война и мир *

П.Х.

Чему обязан я; пред Вами я. Ваш дивный гнев мя да ударит древо. Вы чисты, как Скандинавия. Хоть девушка, не евушка, но ева. Я вам покаюсь, ах, я вам пока. Нас не разлучит пароход колесный. Или шлагбаума длинная рука Нас схватит, нас подхватит бесполезно. Чисты вы, как столовое вино, Как кость слоновая, тверды и неподдельны. Легки, как сновидение одно. Блистательны: так полюс блещет цельный. Страдаю, да я, снежной слепотой, Трахомой нежной, хоть мы и знакомы. Возьмите жизни неразменный золотой, Фальшивый золотой, щит невесомый. Хоть не пристал жене любви булат. И мужу сечи счастия халат.

«Как плавает в реке прозрачный дом…» *

Как плавает в реке прозрачный дом Но мы не беспокоимся об том И белый белый не бросаем круг Хоть он кричит как недовольный друг Как негер на летательной машине Как пушка на блистательной вершине Доволен я и несомненно волен Любить и жить и даже умирать Не так <как> человек который болен Иль тот кто со другими вместе рать Преважно молчалив самоубивец Напыщен синий будто бюрократ Сидит в крови как во пруду ленивец В воде ныряет дольше нас в сто крат Преважно выезжает под веночком В прохладном морге возлежит подлец Не отвечая сыновьям и дочкам Форсит как сиг на праздничном столе Мол вы подшейте к делу ливольверт И белый недорезанный конверт А я не беспокоюсь я о том Я плаваю в реке прозрачный дом Я негер я лечу на ероплане Со мною пушка говорит в тумане Как лучший друг слегка ворчливый вдруг Как белый белый симпатичный круг.

1925

Logique *

Одиночество подводных лодок Что во дно морей уткнулось с честью Хватку жесткую ножных колодок Вот что я предпочитаю счастью Акробата жест полуразвязный Полугреческий на вышке малой И его полет кругообразный И песок арены бледно алый Паровоза бег без машиниста Пред поездом где все играют в карты И самоубийство гимназиста Над письмом с ошибками на парте. Обожаю отвращенье бога И землетрясенье высоты Вылетая из окна как слово Никогда не разобьешься ты Сон тебя подхватит солнце скроет Засмеешься ты когда падет Тело ночи точно флаг на полюс С дирижабля белого на лед.