Робекаль, которому смертную казнь заменили пожизненной каторгой, пытался бежать и при этом был убит часовым.

Ролла открыла игорный дом и во время происшедшей между ее гостями ссоры была зарезана.

Таков приблизительно был рассказ Фанфаро. Мы дополнили его многими подробностями, которые он, по своей скромности, опустил.

Прошло много лет. Маленькая колония мирно и счастливо проживала в Алжире. Эти люди забыли свои страдания и простили своих врагов.

Сперо вскоре поправился. Наступил день возвращения во Францию.

— Мой милый Фанфаро,— сказал граф,— неужели мы никогда не увидимся с вами?

— Может быть и увидимся,— с улыбкой ответил бывший гимнаст.— Меня иногда берет тоска по родине…

— В таком случае,— продолжал Монте-Кристо,— если судьба разлучит меня с сыном, могу ли я рассчитывать на вас?

— Клянусь вам в этом! — был ответ.

— И мы тоже, — сказал Жирдель.— Мы все пожертвуем жизнями за сына графа Монте-Кристо, и горе тому, кто обидит его.

Мы скоро увидим, сдержали ли Фанфаро и его друзья свою клятву!

«Г-ну виконту де Монте-Кристо, Елисейские Поля, Париж, апрель 186… года.

Дорогое мое дитя! Двенадцать лет тому назад я с помощью наших алжирских друзей спас тебя от лютой смерти. С того дня утекло много воды…

Мне уже шестьдесят лет, и поэтому я должен спешить…

Много преодолел я опасностей, дорогой мой сын, боролся с людьми сильными и могущественными и выходил победителем из этой борьбы. Не устоял лишь я перед последней улыбкой твоей умирающей матери.

Вот уже пять лет как скончалась на моих руках графиня Гайде — наш с тобой лучший друг.

Тогда-то я и изменил самому себе и в первый раз в жизни заплакал как ребенок. И подумал при этом, что я не более чем человек, бессильный в борьбе со смертью.

Я одолел Вильфора, Морсера, Данглара и Бенедетто с Мальдаром, но не смог победить смерть…

С этой минуты во мне поселилось сомнение. Смогу ли я признаться тебе во всем? Признание же необходимо. Сильный, когда дело касалось кары или мщения, я оказался бессильным, желая исправить сделанное мною зло.

Где Максимилиан Моррель? Где Валентина де Вильфор, счастье которой я хотел устроить? Оба погибли в Индии в 1857 году, во время восстания сипаев.

Где Альбер де Морсер, которого я вырвал в Уаргле из когтей фанатиков-убийц? Он пал в Париже в 1851 году, в день рокового переворота, и его несчастная мать, Мерседес, умерла с горя.

И теперь я страшусь своей гордыни, за многое чувствую себя виноватым. Перед тобой, дорогой мой сын, как перед духовником своим, исповедываюсь я.

От своей матери унаследовал ты доброе сердце и кроткий характер. Я же научил тебя любить науку, вселил бодрость духа и энергию. Но, быть может, вместе с этим я одарил тебя и гордыней? Когда ты получишь это письмо, я буду уже далеко. Да, я уезжаю. Куда и зачем — еще не знаю сам.

Я решился поступить таким образом на следующем основании: до сих пор ты жил лишь мною, смотрел на свет и людей моими глазами, был тверд и неустрашим, потому что возле тебя был я!

Но я человек, которого не сегодня-завтра может похитить смерть. Поэтому необходимо, чтобы ты начал самостоятельную жизнь. Я вооружил тебя для нее: ты свободен, богат и достиг зрелого возраста. Начни же жить и надейся главным образом на самого себя.

В случае грозящей тебе опасности обратись к Фанфаро, который некогда спас тебя от смерти. Он любит тебя, как сына.

Кроме того, при тебе остается преданный нам сержант Кукушка.

До свидания, обожаемое дитя мое!

Благославляю тебя!

Твой отец и друг, граф де Монте-Кристо.»

Виконту Сперо де Монте-Кристо минул уже двадцать второй год. Он был высок ростом, строен и отлично сложен. С длинными курчавыми волосами, свежим и здоровым цветом лица и кроткими задумчивыми глазами — он был очень хорош собой.

Бледный и встревоженный, стоял Сперо у письменного стола, перечитывая письмо графа. Наконец он закрыл лицо руками и зарыдал как ребенок.

Потом он отдернул тяжелую штору, закрывавшую часть стены. Глазам его предстал поражающий своим сходством с оригиналом портрет графа Монте-Кристо.

Сперо отдернул такую же штору на противоположной, стене. Озаренная лучами полуденного солнца, на него с портрета смотрела Гайде, дочь Али-Тебелина, графиня Монте-Кристо.

Виконт не сводил глаз с портретов.