— Что это значит? — вскричала молодая женщина, дрожа и бледнея.— Неужели ты лишишь меня последнего утешения?

— Успокойся, Гайде. Да, я покидаю тебя и беру с собой Сперо.

— Ты увозишь Сперо? Это невозможно! Ты не захочешь убить меня…

— Когда-то ты сказала мне, что твоя жизнь в моих руках!

— Я повторяю это и теперь. Вот мой кинжал — убей меня, но оставь мне мое дитя!

Вне себя Гайде выхватила из-за пояса кинжал и подала его графу.

— Убей же меня! — крикнула она замирающим голосом.— На что мне жизнь без тебя и без сына! Что ты медлишь? Вырви мое сердце, но не разлучай меня с моим сыном!

Она упала к ногам графа и обняла его колени. Вдруг взор ее прояснился и, озаренная новой надеждой, она воскликнула:

— Ты хотел лишь испытать меня! Прекрати эту пытку — скажи, что ты не убьешь свою Гайде!

— Гайде,— с укором произнес граф,— ты знаешь, что меня зовет священный долг. И вместо того, чтобы помочь мне выполнить его, ты отказываешь мне в поддержке!

— Я не понимаю тебя,— прошептала Гайде.

— Я должен уехать и беру с собой сына. Ты же, -дорогая, останешься здесь, где тебе тоже предстоит выполнить свою задачу.

Гайде не поднималась с колен, но больше не плакала. Этот человек был ее властелином — она должна подчиняться ему.

— Неужели ты думаешь, Гайде, что я стал бы напрасно мучить тебя?

— Нет,— ответила она, не разнимая рук,— говори же, что я должна делать?

— Выслушай меня. Десять лет тому назад я привез тебя в мой дом на острове и там раскрыл тебе свое прошлое. Я рассказал тебе, как покарал я виновных, и ты сказала, что я поступил справедливо. С той минуты я поклялся лишь помогать и, где можно, защищать невиновных, чтобы искупить свое увлечение местью! В числе людей, пострадавших от моей мести, были Мерседес и ее сын. Тебе известно, как я любил эту женщину, и я не скрыл от тебя, что, взбешенный ее изменой и предательством, я погубил Фернана Монтегю — убийцу твоего отца!

Монтегю умер, доведенный мной до самоубийства… Смерть его тяжело отразилась на его жене и сыне, но я не взвесил всех дальнейших последствий этого моего поступка. Альбер де Морсер исчез, его мать в отчаянии, и всему причиной — я! Неужели ты хотела бы видеть меня в роли палача?

— Не говори этого, Эдмон! Ничего худого ты не сделал. Ты благороден и велик!

— Нет, я считал себя таким — и в этом мой грех! Я покарал Альбера де Морсера за поступок его отца, и, посягнув на права Бога, сам наказывал виновных!

Понятно ли тебе теперь, что я должен поставить на карту свою жизнь, чтобы возвратить матери ее сына… что я, каравший других, обязан воздать должное самому себе!

Гайде рыдала — она была побеждена.

— Но,— заговорила она дрожащим голосом, — я тоже мать, и мой сын…

— Твой сын, Гайде,— перебил ее Монте-Кристо,— будет достоин тебя! Его называют сыном графа Монте-Кристо — позволь же ему заслужить этот титул! Сперо благороден и храбр, он умеет отличить добро от зла, и я горжусь им! Быть справедливым для него превыше всего, и потому-то он обязан вступиться за правое дело.

Ты видела, что я не боялся опасностей, с открытым лицом встречал нужду и смерть, и в этом Сперо должен брать с меня пример. Пусть он не дрогнет перед ужасами пустыни, пусть бесстрашно идет навстречу опасности — тогда он будет достоин довести до конца дело, начатое отцом! Скажи теперь, должен ли я взять его с собой?

— Да,— почти беззвучно ответила Гайде.

— Благодарю тебя. Теперь выслушай, в чем будет состоять твоя миссия: ты сама мать — и ты сумеешь утешить мать. Мерседес, войди!

Дверь с террасы отворилась, и Мерседес медленно подошла к Гайде.

— Гайде,— сказал граф,— вот Мерседес, о которой ты знаешь все от меня.

— Добро пожаловать, дорогая подруга,— сказала Гайде, обнимая испанку.

— О, какая вы красавица! — прошептала Мерседес, с восторгом глядя на нее.

—. Сударыня,— произнесла, вспыхнув, Гайде,— я отдаю вам самое дорогое — мужа и сына!

— Какого сына?

Граф позвал Сперо. Мальчик вошел. Мерседес взглянула на него и зарыдала.

— О чем она плачет, батюшка? — шепотом спросил Сперо.

— Она плачет о своем сыне, которому наверняка грозит смерть, — многозначительно ответил граф.

— Он в опасности? — быстро повторил Сперо.— Батюшка, почему же мы не спешим выручать его?

Монте-Кристо с восторгом обнял сына.

— Как, милый Сперо,— сказала Гайде,— ты хочешь покинуть меня? — но в эту минуту она гордилась мальчиком, хотя и скорбела о нем.

— О, мама, не сама ли ты всегда говорила, что мы прежде всего обязаны помогать несчастным? — возразил Сперо, обнимая мать.