Шрифт:
– Ушел?
– Кто?
– А кто это был?
– Я сам его первый раз вижу, – сказал Нестеров.
– Ну, неважно. Главное, учти: всё он про меня врет.
– Да он ничего и не сказал.
– Если скажет, имей в виду: всё врет! Тоже завели моду – по ночам ходить и кляузничать.
По ночам ходить и кляузничать никто не собирался, многие уже спали, в том числе и Вадик. Вдруг кто-то приоткрыл окно медпункта, заглянул, потом влез, осторожно прошелся по комнате, нашел фотоаппарат, схватил его и вылез.
И вот в темноте где-то за околицей мы слышим два голоса. Они принадлежат похитителям злостного (как считали в Анисовке) фотоаппарата, которые рассуждают:
– Пленку надо вытащить, а фотоаппарат вернуть. Чтобы не подумали, что воровство, – говорит один.
– А как ее вытащить? – спрашивает другой.
– Дай сюда. Черт его знает, система какая-то... Может, на кнопку какую нажать?
– Осторожней!
В темноте засветился маленький экранчик с изображением пейзажа. Потом появился другой пейзаж. Потом пошли изображения людей...
– Так я и думал, меня снял! И как это теперь убрать?
Утром Нестеров увидел Ваучера, прокапывающего в тропинке, ведущей с крутого берега к реке, ступеньки для удобства.
– Трудишься?
– С петухами встал. Ты это отметь себе.
– Я бы отметил, только зря стараешься, – огорчил его Нестеров. – То есть не зря, но... Нет никакого конкурса, вы это сами придумали. Ответственно тебе заявляю. Нет никакой комиссии. А раз ее нет, то я ее членом не являюсь. Понял?
– Понял. Понял, что озлился ты на меня, что дом не хочу продать. Не дурней паровоза, соображаю как-нибудь. Ты меня сейчас отговоришь, я лапки кверху, брошу работать, а потом ты скажешь: я пошутил!
– Да не шучу я! Спроси хоть Шаровых: никто не собирался никому платить!
– Иди, иди уже. Как-нибудь сам разберусь!
И опять настал вечер.
Куропатов жаловался Сурикову на Мурзина:
– Был без жены человек, а приехала его Верка – всё, кончился. Надо же, как друга подставил!
– Черт те что с людьми творится, – соглашался Суриков. – Между прочим, я его жену видел только что, она на остановке стояла. Значит, в город поехала. Давай подпоим его. Тогда его тоже с соревнования снимут.
– Не получится. Он теперь беречься будет.
– Так сегодня же футбол, четверть финала, наши играют, забыл? Не только он, никакой человек не убережется! Представь, что наши будут выигрывать – как не выпить?
– А если проиграют?
– Тем более!
И они отправились к Мурзину, который в отсутствие жены позволил себе расслабиться: выволок телевизор в сад (обычно она не позволяла так обращаться с ценным предметом), лег перед ним на раскладушке и приготовился смотреть футбол.
– Привет, Александр Семенович! Не началось еще? – весело подошел Суриков, делая знак Куропатову, чтобы тот не очень угрюмился.
– Жду. Привет, Миша.
– Здравствуй...
– Ты не сердись, если что... Я ни при чем, жена... Но ты тоже хорош, по рылу сразу...
– Ладно, – сказал Куропатов и отвернулся.
Посидели, посмотрели в телевизор, в котором пока ничего не было, не считая рекламы.
– Нет, – сказал Суриков. – Этим самым последним героям, которые на острове, им там легче было.
– Чего же хорошего? – возразил Мурзин. – Даже телевизора не давали!
– Так это и хорошо! Зато соблазна нет. Телевизора нет, магазинов нет, ничего нет. Легко бросить курить, если табаку достать негде. Насчет выпивки то же самое. И даже насчет женщин. А тут идешь мимо магазина, знаешь, что три шага сделать – и... Тяжело.
– Зато сколько времени для общения!
– Общаться без этого дела, – щелкнул себя по горлу Куропатов, – тоже непросто.
– Легко! – воскликнул Мурзин.
Суриков осмотрел его, такого с недавних пор правильного, и начал понемногу заводиться.
– Легко, говоришь? Ну, давай попробуем. Общайся. Только выключи телевизор, пока футбо– ла нет.
– Да пожалуйста! – Мурзин выключил телевизор. – Полно ведь интересных тем! Недавно, я слышал, опять тарелка летающая над Москвой висела.
– Может быть, – сказал Суриков.
И на этом тема летающих тарелок оказалась исчерпанной.
– Земля опять потеплела в этом году на градус, – предложил Мурзин новую интересную тему. – Скоро Южный полюс таять начнет.