Люба была одета стильно: голубые джинсы с поперечными прорезями, окаймленными бахромой, висящая на плечах кофта дерюжного цвета с широкими рукавами.

– О, Господи! – сказала Люба, увидев себя, – и бежать обратно за ширму, пока никто ее не рассмотрел. Высунулась оттуда:

– Ты что, издеваешься?

– Молчи громче, мам! Они не дураки, у них этот стиль двадцать лет из моды не выходит! Девушка! – позвала Наташа продавщицу. – У вас тут бирок нет, это сколько стоит?

– Эксклюзив, – выразилась молоденькая продавщица. – Модели от-кутюр этого сезона.

– Это мы понимаем, вы цену скажите.

Продавщица сказала. Из скромности и той болезни, которую можно назвать ценобоязнью, особенно когда речь идет о модных вещах, мы эту цену не повторим. Еще и потому, что рассказыва-ем реальную, хоть и художественную, историю и не хотим, чтобы нас заподозрили в излишней фантазии.

Наташа присвистнула, а Люба спросила с присущей ей четкостью и прямотой:

– Да вы что, опупели?

– Пупеть никто не собирается! – с достоинством ответила продавщица. – От Армани вещи.

– Какого еще Армани? – шумела Люба, переодеваясь обратно. – Армани! Хрен в кармане, Армани! Очумели совсем! Я в огороде с пугала сыму кофту мамину, джинсы старые порежу – будет вам Армани! Такие деньги, очуметь! Да я сама столько не стою!

– Мам, не ори, ты же обещала! – упрекнула Наташа.

– С ума сходить я тебе не обещала! Пошли отсюда!

И они вышли, не обращая внимания на насмешливые взгляды продавщиц.

Они вышли. В машине Наташа, хоть и была слегка смущена, принялась объяснять матери:

– Мам, ты пойми, у них все так ходят! Современный стиль! А то ладно, надень ватник, галоши, юбку старую, будешь колхозница совсем!

– Давай к рынку, – сказала на это Люба.

– Так я и думала! Он же тебя запрезирает! За триста рублей джинсы хочешь купить, да?

– Это мое дело! Езжай – или выходи из машины!

Наташа не вышла, послушалась, повезла мать к рынку.

Там она даже не пошла с нею:

– Еще позориться!

Сидела в машине, посматривала по сторонам.

Подкатились два местных кавалера, один повыше и понаглее, вихлястый такой, второй мельче, но глаза тоже шкодливые.

– А девушка, а прокатите на машинке! – сказал вихлястый кавалер с некоторой гнусавинкой – то ли от насморка, то ли считал, что это звучит завлекательней.

– Тебе близко, пешком дойдешь, – ответила Наташа.

– А куда это? – поинтересовался вихлястый, решив, что дело на мази, поскольку по местным правилам, если девушка вступает в диалог, даже неприязненно, она готова к дальнейшему общению. Но он ошибался.

– А туда, куда я тебя сейчас пошлю! – уточнила Наташа, совсем даже не глядя на кавалера, настолько он был ей неинтересен.

– Такая красивая, и такая грубая! – льстиво сказал мелкий.

– А у нее просто глаза разбежались. А нас двое, а она одна! – куражился вихлястый.

– Почему двое? Трое, – сказала Наташа.

– А не понял! – удивился вихлястый.

Наташа указала на пьяного парня, который неподалеку обнимал столб, застыв и словно решая, карабкаться ли вверх, упасть ли окончательно вниз.

– Не ваш брат разве?

– Обижаете, девушка! – сказал мелкий.

– Похож! Ладно, до свидания! – она отвернулась.

Вихлястый, видимо, был поопытней в общении с женским полом и умел оборачивать поражение победой или хотя бы моральной компенсацией – пусть даже за чужой счет.

– Ты слышал? – сказал он мелкому. – С тобой попрощались. Вечером увидимся.

Мелкий не ожидал от друга подначки, но тоже попытался вывернуться:

– Почему я? Может, она про тебя имела в виду!

Тут Наташа вдруг повернулась к ним и приветливо спросила:

– Хотите доброе дело сделать?

– А всегда пожалуйста! – тут же отозвался вихлястый.

– Левее станьте. Вот сюда. Еще чуть-чуть. Поплотней, плечо подыми. Вот так. Хорошо.

Молодые люди старательно выполнили указания симпатичной девушки. Застыли. Ждали продолжения. Продолжения не было.