Шрифт:
Тогда он встал в полный рост, машинально отряхнув колени от снега…
– За мной, ребята, ну… Пожалуйста, а?
С него тут же сбило шапку пулей. Он ойкнул и сел на снег. По лицу его потекла темная струйка…
– Да что же это мы, мужики… – растерянно крикнул сержант Заборских. – Десантники мы или погулять вышли?
И взвод, те, кто еще не был убит, или тяжело ранен, пошел вперед. А за ними поднялись и другие пацаны. Других взводов.
И в сером свете утреннего неба – да, да! – уже в сером, шел бой. Уже несколько часов, неубиваемые, поднимались и поднимались белые призраки страшных немцу русских лесов. Прав был великий Фридрих. Выстрели в русского, потом толкни. Иначе не упадет. И, на всякий случай, еще прикладом добавь. А все равно не помогает! Встают и снова идут на пулеметы.
Штык-ножи втыкались в шинели цвета фельдграу, маскхалаты окрашивались своей и чужой кровью, гранатные взрывы разрывали тела, выстрелы в упор расплескивали красную смерть по снегу, лопатки страшным звуком разрубали лица, пальцы ломали кадыки и выдавливали глаза.
И десантура победила!
По обеим деревенькам – маленьким, затерянным в лесной глуши России – раздавались одиночные выстрелы. Добро добивало зло…
Младший лейтенант сидел рядом с мертвым телом немецкого офицера, пытаясь стереть засохшую свою кровь с лица. Пуля выдрала кусок волос и кожи с головы да сбила шапку. Повезло! Комвзвода сидел и улыбался.
А вот комбату-два не повезло…
Жизнь медленно вытекала из двух ранений в живот, полученных еще в самом начале боя. Он, лежа в каком-то сарае, старательно царапал карандашом на клочке бумаги, вынутым из эбонитового медальона:
«Ирина, будь счастлива! Не моя вина, что не дожили, не долюбили. Целуй всех. Твой навеки. Алеша».
– Вань… Сунь подальше… – протянул он записку трясущейся рукой санитару.
– Да вытащим мы вас, Алексей Николаевич, товарищ капитан!
– Если что… Съешь, чтобы немцам не досталось…
– Сейчас, сейчас… Потерпите…
Ваня Мелехин сжимал здоровой рукой ладонь комбата. Вторую ему перебило осколком. Но все равно санитар прибил в рукопашной здоровенного немца и отобрал у него автомат. А сейчас сидел рядом с умирающим капитаном Струковым, понимая, что не вытащат его. Немцев-то они победили, а смерть-то нет…
– Вытащим, вытащим мы вас, товарищ капитан!
К комбату подбежал кто-то из командиров рот. Струков уже плохо различал лица, они плыли в каком-то тумане.
– Товарищ капитан. Тут нет никаких продскладов. Что делать?
– Что немцы?
– В контратаку собираются, товарищ капитан!
– Тогда к бою. К комбригу связного. Передать, что деревни взяты. Продовольствия не обнаружено. Много потерь. Уничтожено не менее батальона немцев. Уничтожен склад с боеприпасами. Просим разрешения на отход.
– Все?
– Все… Вань… Дай мне автомат…
– Товарищ капитан!
– Мой давай автомат… Трофей себе оставь…
– Вам в тыл надо, товарищ капитан… – всхлипнул молоденький санитар.
– А я и так в тылу. Врага.
Капитан Струков, превозмогая боль, перевернулся на дырявый перебинтованный живот. Дал очередь по перебегающей цепи немцев очередь. И потерял сознание.
Когда он пришел в себя – в сарае их осталось семеро. Очередную атаку отбили без него.
Без него и пришел приказ об отходе.
Оказывается, он тогда пришел в себя. Приказал отходить всем. И едва не пристрелил тех, кто попытался его на тех самых волокушах утащить в лес.
– Вань, ты почему не ушел?
На спине молоденького санитара дымился вырванный пулей клок полушубка. Мелехин неуклюже и смущенно пожал одним плечом. И здоровой рукой поднял и швырнул обратно шлепнувшуюся рядом с ним немецкую гранату с длинной деревянной ручкой.
– Вань… Веди бойцов на прорыв… Вам победу завоевывать…
Санитар сглотнул свою кровь и утер кровь чужую на щеке капитана:
– Товарищ капитан, мы решили тут… Комсомольцы не оставят вас…
Струков обвел лихорадочным взглядом шестерых пацанов. Все израненные. Бинты в свежей крови. Валенки в дырах. Халаты замызганы. А в глазах немецкая смерть…
– Приказываю… Письмо… Жене…
От боли в глазах желтые круги… Сознание плавает…
– Я прикрою… Мужики… Ребята… Ваня…
И санитар Ваня Мелехин, сглотнув тяжелый, горький ком скомандовал:
– Батальон, вперед!
Шестеро раненых десантников бросились в очередную рукопашную. Один, самый ослабевший, упал под немецким тесаком. Пятеро прорвались! Огрызаясь выстрелами по отбегающим немцам, пятеро десантников прорвались из деревни – перепрыгивая через тела своих товарищей, убитых еще ночью, и через тела врагов, убитых уже днем.
Капитан Струков остался в сарае деревеньки Большое Опуево.
Десантники выскользнули в спасительный лес. Только там Ваня Мелехин оглянулся. На месте бывшего сарая полыхал пожар. Оттуда еще бил несколько секунд автомат. А потом затих…