— Посиди, посиди. Как только они выскочат, я тебя выпущу, а квашню чисто-начисто вымою и вытру.

Вот какое решение приняла Тася! И спокойно уселась за уроки.

Вскоре пришла с работы мама. Она просеяла муку, согрела молоко. Дочка давно просила напечь жаворонков с изюминками-глазами. И Олег тоже говорил, что семейный дом тогда «Дом» с большой буквы, когда в нем пахнет пирогами. «Не красна изба углами, а красна пирогами».

— Ополосни квашню, Тася.

В ответ ни звука.

— Тася!

Но Тася будто приросла к месту.

Не дождавшись, мама взялась за дело сама. Сняла крышку… и огромный кот с пеленкой поперек живота прыгнул ей она руки.

Что было потом, пересказывать нечего. Никогда еще не сердилась так тасина мама. Даже попугай словно очнулся от своих раздумий.

— Стыдись, Краська, стыдись, — вспомнил он свою дразнилку, — Краська, ты слышишь?

Но кот лишь дернул изорванным ухом и глубоко вздохнул, не просыпаясь. Повторное купание совсем сморило его. Он отрубился сразу и во сне ему снились его драки, его удалая жизнь.

В апреле в квартире Васиных раздался звонок междугородной. Оказалось, даже международной. Звонил из Швеции Окаста Вехов.

— Астра! Привет! Слышишь меня?

— Как из соседней квартиры, Окаста. Прекрасная связь. Как ты поживаешь? — Она впопыхах соскочила на «ты», и так и продолжала. — Как семья, как работа?

— Все о`кей! Астра… можешь ли ты мне помочь? Я в тупике, непонятно в чем, во мне свершается ужасное — Ничто. Невыносимо. Я сам не свой. Понимаешь?

— Вполне.

— Верю. Можешь ли ты найти человека, чтобы я мог поговорить с ним? Русского, мудрого. Я на краю.

Астра взглянула на календарь. Пятница.

— Я попытаюсь. Перезвони завтра.

— Но приехать смогу лишь в середине мая.

— Перезвони завтра. Там видно будет.

Вечером она подошла к освещенным окнам школы. В вестибюле села на скамеечку в ожидании В-нса. Вслушалась. Спокойна, сосредоточена. Давненько не приходила. И вдруг ощутила сожаление. Не увлеклась ли она так называемой «свободой», не есть ли это очередная ловушка? Вопросы, вопросы.

По одному, по два пробегали знакомцы, бросали приветствия, уходили в зал.

Появился В-нс. Астра вскочила, сложила рука «в намасте».

— Добрый вечер.

— О, какие редкие… редкости к нам пожаловали, — улыбнулся он.

— Редкие гости? — поправила она.

— Нет, редкости, — прислушавшись, повторил он.

— У меня поручение, В-нс.

И кратко пересказала разговор с Окастой. В-нс вслушивался в ее речь, мышцы лица его тончайше подрагивали.

— Вот, я увидел его. Передайте, что я вышел в его пространство и иду навстречу. Пусть выходит и он. Проблема у него сложная, придется разбираться.

— Он в Швеции, и сможет прибыть в мае.

— Это несущественно. Работа уже началась.

— Благодарю вас. Я останусь на занятия, можно, В-нс? — спокойно спросила она.

— Только соберите себя, вы отклонились.

Она кивнула и сосредоточилась.

Занятия проходили несколько иначе, чем раньше. Беседы не было, говорил один В-нс, возражения не принимались, на Астру посмотрели с удивлением, когда она по старой памяти вздернула руку для вопроса. Возросли нагрузки, сменились ключевые слова, появились новые люди, новые вдохновенные лица. Но оставались и прежние, богомольные, обожающе-уповающие, готовые до конца дней отсиживаться под зонтиком В-нса.

Перед внутренним взором Астры возникло кремнистое плоскогорье, тихо лежащее в косых лучах вечернего солнца, ряд древних арочных сооружений.

— Эти стройные аркады — мой дом. Мой дух.

Явственный цветочный аромат и дальний-дальний звук стали подтверждением.

И вдруг послышались необычные слова В-нса. Он говорил о том, что через месяц, одновременно с летним перерывом, он оставляет курсы, где полностью выполнил свое назначение, и дальнейшее его развитие едва ли будет связано с учительством.

Все молчали.

С тех пор, как Проша пошел в школу, хлопот его маме прибавилось. Учился он слабовато, гораздо хуже, чем ожидалось.

— Не огорчайтесь, — говорила учительница Астре. — Он просто маленький упрямец. Все будет хорошо.

Вот и на этот раз его мама опять пошла на классное собрание. Надела шляпку с цветными перышками, взяла сумочку и перед уходом позвонила в соседнюю квартиру.

— Тасенька, — попросила она, — не сможешь ли ты посидеть у нас, пока Проша сделает математику? Как только он все решит, пусть идет гулять.