Тася с готовностью согласилась.

— Как раз у меня сочинение, — сказала она, любуясь цветными перышками. — Как раз я буду писать у вас.

— Вот и замечательно. Кстати, на верхней полочке лежат для вас конфеты. И пусть не забудет надеть куртку, погода ненадежная.

Так и сделали. Проша устроился на одном конце стола, Тася на другом.

«Сочинение» — вывела она на первой странице. «Случай из жизни». И задумалась. О чем писать? Живет себе и живет, без всяких случаев. Она глянула вверх. По хрусталикам люстры перебегали цветные лучики, а за окном из набухших почек яблони уже выглядывали краешки белых лепестков. Вздохнув, Тася старательно вывела на первой странице: «Однажды…» и вновь задумалась, наблюдая, как Проша быстро и небрежно пишет столбики примеров.

— Пиши, как следует, — строго предупредила она. — Не то заставлю переписывать.

— Не заставишь.

— Заставлю.

— Не имеешь права.

— Имею. Надо стараться.

За окном суетливо прыгали воробьи, садились на балкон голуби, а сочинение писать было по-прежнему не о чем.

Вдруг по столу с угла на угол скользнула тетрадка. Ударилась о тасину руку и, вертясь, закачалась на самом краю. Проша выскочил из-за стола и вспрыгнул на тахту.

— Ты куда? А уроки? — Тася держалась строго, как учительница.

— Я уже, — ответил он, подпрыгивая, и вдруг с легкостью сделал сальто вперед.

Тася растерялась. У нее дома это невозможно, неслыханно!

— Перестань! Шею сломаешь! Слезай! Пыль летит!

— Опля! — и второй оборот, сальто назад, получился так же легко, как первый.

Качнув головой, она перелистала его тетрадку.

— Тут одни примеры. А где задача?

— Там опечатка.

— В учебнике? — усомнилась Тася и, перегнувшись, прихватила книжку кончиками пальцев. — Где, которая?

— Девятьсот сорок девятая.

— Ну-ка? «Напишите шесть трехзначных чисел, используя цифры 3, 5, 7, и не повторяя ни одно из них». Как не повторяя? Совсем?

— Я говорил.

— Надо подумать.

— Не буду я второй раз думать!

— Даны цифры 3, 5, 7…

— Да ну… — Проша вновь запрыгал на тахте. — Три, пять, семь… пять, семь, три… Стой! Не говори ничего! — он замер. — Это в одном числе не повторяя, в одном числе, в одном числе, поняла? А то бы все захотели: 333, 555, 777. Ишь, какие!

— Видишь, — обрадовалась Тася, — ты же способный мальчик. Исправь почерк и станешь хорошистом, даже отличником, черепом.

Но он не слушал. Он быстро строчил в тетради 357, 375, 573, 537, 735, 753.

— Готово. Где конфеты?

— На верхней полочке где-то.

И они побежали на кухню.

Тася девочка рослая, но до верхней полочки не дотянуться и ей. Пришлось подставить табуретку.

— Есть? — угадал Проша по ее лицу.

Она спрыгнула на пол. В синем кулечке лежали маленькие шоколадки, каждая в яркой блестящей обертке.

— Прикольно, — проговорил Проша после третьей конфеты. — Но жевачки вкуснее.

— Сказал! Конфеты прикольнее жевачек.

— Ты что! Вкуснее жевачек только мороженое. Все, я наелся. Мне в отрыв пора.

— Счастливчик, — вздохнула Тася. — А мне весь вечер сидеть, сочинение писать.

— Вломно в четвертом классе учиться?

— Не очень. Вот только сочинение…

— А это что?

— Описать «Случай из жизни».

— Какой случай?

— Любой, какой хочешь.

Проша разочарован.

— Пф! Я бы написал.

— Ты?!

— Я!

— Написал бы?

— Запросто.

— Ха-ха-ха.

— Спорим?

— Нос не дорос.

— На что спорим? — закричал Проша.

Тася хитро улыбнулась.

— У меня дома лежат две пачки апельсиновой жевачки…

Проша кивнул. Ему нравилась именно апельсиновая жевачка.

— Иди на свое место и пиши, — с расстановкой объявила Тася, — Получится — одна пачка твоя. Не получится, — она умолкает на мгновенье, — заработаешь три щелчка в лоб, как хвастунишка. Согласен?

— Согласен! — и Проша бросился вот из кухни.

Тася насмешливо посмотрела ему вслед.

В комнате Проша остановился. Подумал, поморгал глазами, потом, обогнув стол, прочитал украдкой «Однажды…»

— Только чур стараться, — донеслось из кухни.

Он осторожно опустился на место. Встал, вновь сел, поджав под себя ноги. И задумался, глядя вверх, подергивая, как дедушка, светлый вихор над ухом. За окном по чистой голубизне летел маленький хрустальный самолетик, за ним тянулся сдвоенный след, словно белая лыжня.