Многие из дальневосточных вопросов, дожидавшихся решения (Маньчжурия, Корея, Тайвань, Индокитай, Японские острова, Курилы), были рассмотрены поверхностно во время беседы, состоявшейся 5 октября перед отъездом государственного секретаря на конференцию в Москву, между Хэллом, сотрудниками его штата в Государственном департаменте и президентом.

Не существует никаких записей, из которых можно было бы хоть что-то узнать об интересующем нас разговоре, о возможных консультациях президента с Государственным департаментом перед отъездом в Каир и Тегеран. Нигде не объясняется, была ли идея создания декларации чистой импровизацией, придуманной в Каире, или еще до отъезда президента задумывалась в Белом доме.

В любом случае, в Каире американцы, по-прежнему оппозиционно настроенные в отношении любых попыток разрешить территориальные вопросы в Европе, согласились заняться улаживанием сходных проблем, вырисовывающихся на Дальнем Востоке. Они предложили своего рода заявление, которое одновременно предупреждало любое желание заключить мир с Японией (что не позволяло ей возобновить усилия по установлению господства над Азией) и удовлетворяло китайцев, тем самым поднимая их боевой дух. Было принято решение внести эти намерения в декларацию, которая будет опубликована сразу после переговоров с Чан Кайши. Документ был составлен впопыхах. В американском архиве был найден черновик, надиктованный Гопкинсом (вероятно, рядом с кроватью на полу лежали карты) или исправленный им. Черновик датирован 24 ноября, следующим после первой официальной встречи с Чан Кайши днем.

Президент просмотрел его, приняв большинство предложений Гопкинса. Черчилль также тщательно изучил его, несколько поправив стиль. Неизвестно, обсуждалось ли это в действительности с Чан Кайши, но, скорее всего, обсуждалось.

Вот важнейший пункт декларации, поскольку в нем говорится о полном распаде Японской империи.

„Три великих союзника ведут эту войну с целью обуздать агрессию и наказать Японию. Они думают не о выгоде для себя и не о территориальной экспансии. Их цель – отобрать у Японии все острова в Тихом океане, которые она захватила в начале Первой мировой войны в 1914 году, а территории, украденные у Китая, такие, как Маньчжурия, Тайвань, вернуть Китайской республике. Япония должна быть изгнана со всех территорий, захваченных силой. Три вышеназванные великие державы, принимая во внимание порабощение народа Кореи, согласились, что в надлежащее время Корея должна стать свободной и независимой“.

Декларация подписана на совещании президента Рузвельта, генералиссимуса Чан Кайши и премьер-министра Черчилля в Каире 1 декабря 1943 года. Нет никаких ссылок на то, что Советский Союз был ознакомлен с этим документом до момента опубликования.

Это решение было продиктовано требованиями войны и духом возмездия. Никто в Каире, похоже, не представлял, как лучше уладить эти вопросы, пока не станет ясно, как в конце войны поведет себя Китай, а как Советский Союз. И при этом никто, похоже, не интересовался тяжелым положением, в котором окажутся японцы…

В октябре Китай стал одним из подписавших Декларацию четырех. В Каире и Тегеране Китаю отвели место в Исполнительном совете (тогда его называли „четыре полицейских“), будущей организации международной безопасности. В соответствии с Каирской декларацией Япония превращалась в маленькое островное государство, а большая часть поверженной империи отходила Китаю, значительно увеличивая его мощь, неизвестно, во благо или во зло.

В результате благодаря Каиру и Тегерану Китай фактически расширил территорию, увеличил потенциальное могущество и принял на себя максимальные обязательства. Согласно документам, это было сделано для того, чтобы поднять моральный дух, что, вероятно, положительно отозвалось на ходе войны. Но все было не так просто. По-прежнему в официальных кругах Америки существовало два основных мнения. Первое, что китайцы обладают скрытыми возможностями для того, чтобы стать великой нацией, и, с учетом предоставленной им возможности, докажут, что будут надежными партнерами Запада. Второе, что в Китае будет довольно сплоченное и знающее правительство, чтобы контролировать и должным образом управлять огромными территориями. Рузвельт, Черчилль и их советники, гражданские и военные, подвергали риску будущее Дальнего Востока и положение и безопасность там своих государств.

Что касается второго мнения, то американские стратеги и тогда, и впоследствии соглашались, что принимали желаемое за действительное. Незадолго до встречи в Каире американское правительство вмешалось, чтобы предотвратить очередную попытку китайского правительства уничтожить коммунистическую оппозицию. Чан Кайши заверил, что разберется с этим вопросом мирным путем. Одновременно американское правительство прилагало все больше усилий, стремясь к мирному урегулированию вопросов, но ничего не получалось.

Сталин не появился в Каире и задержал Молотова, поскольку не хотел, чтобы советское правительство на переговорах общалось с правительством Китая. Во всяком случае, Рузвельт и Черчилль решили, что Сталин должен узнать о декларации до того, как о ней узнает мир. Вскоре после приезда в Тегеран Гарриман и Кларк Керр передали Молотову копию декларации для того, чтобы Сталин мог высказать свое мнение.

Спустя несколько часов Молотов получил ответ. Сталин был доволен тем, что к нему обратились за консультацией, но у него не было „никаких замечаний…“.

Через два дня, 30 ноября, во время завтрака Рузвельт и Черчилль попытались выяснить у Сталина его мнение относительно будущего Дальнего Востока. Согласно принятым решениям, Япония должна была отдать все захваченные территории, в частности, Маньчжурия, Тайвань и Пескадорские острова отходили Китаю. Остальное – острова на юге и севере Японии, включая Курилы, самый южный из которых расположен всего в нескольких милях от Японских островов, и Сахалин, отходили кому-то еще. Будет ли претендовать на них советское правительство и на что еще?