А когда пришел в себя, то увидел склонившееся над ним девичье личико ангельской красоты. И вдруг это ангельское лицо приблизилось к нему и впилось в его губы страстным поцелуем.

«Наверное, я в раю!» - подумал Артур.

– Кончай надрываться Лариска, не видишь, он уже оклемался! – раздался откуда-то сверху довольно неприятный женский голос.

Лариса отстранилась и сплюнула.

– А я уж думала, он никогда не очухается! – проговорила она, вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Где я? – спросил Артур, оглядываясь по сторонам.

– Где, где, в Караганде! – ответила вторая девушка и закатилась жизнерадостным смехом, - Ты нам лучше скажи дурик, зачем ты цемент ел?

– Цемент? Так это был цемент? – обрадовался Артур, - Точно не алебастр?

– У нас таджики ремонт делают, - пояснила девушка, - в коридоре мешки с цементом стоят, так ты прямо из мешка и ел. Джамшут прибежал, жалуется, если ваши больные будут наш цемент есть, чем нам ремонт делать? Пришлось тебе промывание желудка делать, а ты с непривычки едва коньки не отбросил! Хорошо Лариска во время заметила, можно сказать, жизнь тебе спасла!

Медсестры ушли (он догадался, что это были медсестры по белым шапочкам и халатам) и Ломов принялся осматривать помещение. На стене в рамочке под стеклом он заметил довольно странный документ. Артур встал с кровати, подошел поближе и стал читать.

«Памятка вновь прибывшим.

Восемь уровней ада.

Арбуда-нарака — ад волдырей. На тёмной промёрзшей долине, окружённой холодными горами, постоянно метель и снежная буря. Жители этого ада лишены одежды и одиноки, и от холода их тело покрывается волдырями. Время пребывания в этом аду — сколько займёт опустошить бочку зёрен кунжута, если раз в сто лет брать по одному зерну.

Нирарбуда-нарака — ад разбухающих волдырей. Этот ад ещё холоднее и волдыри разбухают и взрываются, оставляя тела покрытыми кровью и гноем.

Атата-нарака — ад, когда трясёт от холода.

Хахава-нарака — ад плача и стона. Когда жертва стонет от холода.

Хухува-нарака — ад стучащих зубов. Страшный озноб и зубы стучат.

Утпала-нарака — ад голубого лотоса, когда постоянный холод заставляет всю кожу посинеть подобно лилии.

Падма-нарака — лотосовый ад. Снежная пурга овевает замёрзшее тело, оставляя кровавые раны.

Махападма-нарака — великий лотосовый ад. Всё тело трескается от холода и внутренние органы от страшного мороза тоже растрескиваются.

Пребывание в каждом следующем уровне в 20 раз дольше, чем в предыдущем.

Потом…»

Что ждет несчастного потом, Ломов узнать не успел - в палату вошел врач. Пощупал пульс, оттянул веки, осмотрел язык.

– Ну что больной, я вижу, состояние у вас стабилизировалось, пора на процедуры! – бодрым голосом сообщил он.

– Какие еще процедуры? – с подозрением спросил Артур.

– Шоковая криотерапия.

– Что это? Никогда не слышал о такой!

– Не удивительно, это моя собственная методика. Заключается она в следующем: больного раздевают догола и помещают специальную камеру, охлаждаемую до чрезвычайно низкой температуры…

– Постойте, меня нельзя морозить, я холода не переношу! У меня кожа покрывается пупырышками и начинает всего колотить как в лихорадке!

– Ничего привыкните, человек ко всему привыкает. Тем более у вас впереди вечность!

– Да вы что доктор, с ума сошли? Какая еще к черту вечность? Вы что вечность меня собираетесь морозить? У меня сердце не выдержит, да я просто умру!

– Это вы с ума сошли, - возразил врач, - и теперь мы вас будем лечить!

– Не надо меня лечить, доктор! Да признаю, я был болен, но теперь излечился. Поверьте, я здоров! Я адекватно воспринимаю окружающую меня реальность! Ради Бога, отпустите меня!

– Разве здоровый человек будет есть цемент? – саркастически ухмыльнулся врач.

Явились санитары - Ломов узнал в них тех самых чертей, которые заливали в него жидкий металл.

Они завязали пациенту глаза, и повели по бесконечным больничным коридорам. Затем его долго везли на лифте, как ему показалось вниз, а потом опять были коридоры.

* * *

– Меня нельзя морозить, - на всякий случай предупредил Артур, когда санитары стали вдруг стаскивать с него одежду, - У меня аллергия на холод. Я сразу умру!

– Теперь уже нет! – заверил санитар, продолжая раздевать Ломова.

– В каком смысле? – не понял Артур.

– В прямом! Ты, наверное, думаешь, что ты в психушке?

– Ну да, конечно! Где же еще могут так издеваться над людьми?

– Надо же, «над людьми»! – хмыкнул санитар, - А ведь всего несколько часов назад ты считал себя крысой!