За четыре года (1927-31) он прошел не только курс электротехники, теоретической механики, физики, но и школу военных лагерей, суровую практику на Днепрострое, принял участие в двух чемпионатах СССР и впервые стал чемпионом страны (1931), победил в первенстве Ленинграда (1931). Окончив институт, Ботвинник был направлен по распределению в Лабораторию высокого напряжения имени А. А. Смурова. Это была путевка в жизнь – студенту предстояло стать ученым!

СЕМЬЯ

Причудлива и удивительна схожесть трех чемпионов мира – Эмануила Ласкера, Макса Эйве, Михаила Ботвинника. Три доктора наук, три долгожителя среди шахматных королей, три однолюба, у всех трех были только дочери (у Ласкера – приемная).

Балерина Гаянэ Ананова

«1 мая 1934 года отправился я на Васильевский остров, – вспоминал Ботвинник, – к Я. Рохлину. К тому времени мой приятель женился на молодой солистке балета Валентине Лопухиной. Опаздывал: все уже собрались. Сели за стол, глянул я на свою соседку справа – обомлел... И появилась через год жена – жгучая брюнетка с черными-пречерными глазами, стройная и изящная. От нее исходило очарование». Это была любовь с первого взгляда! Гаянэ Анановна (Ганочка – звали ее друзья и муж) закончила хореографическое училище знаменитой Агриппины Вагановой и посвятила сцене 24 года. Постоянный экзерсис – упражнения у станка, необходимые для выполнения танцевальной техники, – поддерживал ее балетную форму. Его «станком» был письменный стол и шахматная доска. Балерина и шахматист. В первом слове чувствуется какая-то легкость и даже ветреность, от второго веет серьезностью и даже скукой... Да, они были совершенно разными – и идеально дополняли друг друга. Она была мила, добра, верила в Бога. Он – строг, принципиален, верил в победу коммунизма. Она посвящала себя семье, он считал необходимым служение обществу. Ее моральная поддержка и постоянное присутствие в зале помогали ему в трудную минуту, и он был настойчив в общении с руководством, оговаривая необходимость поездок жены в Ноттингем, на «АВРО»-турнир, в Гронинген, в Гаагу... Когда Гаянэ не могла его сопровождать, то давала житейские наставления: «В день партии не отвлекайся, ни на что не обращай внимания. Бери пример с Улановой: в день спектакля она с утра ни с кем не разговаривает. Помни, что у человека одна нервная система».

В кругу семьи

В августе 1941 года супруги Ботвинник эвакуировались в Молотов (Пермь) вместе с Театром оперы и балета имени Кирова, где служила Гаянэ. Здесь в апреле 1942 года у них родилась дочка Оля. Весной 1944 года получили двухкомнатную квартиру в Москве, и она казалась хоромами после однокомнатной на шестерых в Молотове. Но любимым местом проживания для всей семьи стала дача, которая была построена по чертежам Ботвинника в 1950 году под Москвой в поселке Николина Гора. Здесь Ботвинник готовился к очередным матчам на мировое первенство, здесь отдыхал. «Он всегда заботился о том, чтобы хорошо отдохнуть – восстановить работоспособность, – вспоминает дочь Ольга. – Зимой, когда был моложе, ходил на лыжах, потом чистил снег на даче, летом разметал дорожки, иногда ходил на байдарке». Шло время. Росла семья. Ольга вышла замуж. «...Появился на свет Божий внук Юрочка. Потом еще и внучка Леночка появилась... И бабушка их вырастила», – писал в воспоминаниях о жене Ботвинник. Заботы о внуках способствовали улучшению здоровья Гаянэ, нередко страдавший от душевной депрессии. В 1985 году Гаянэ Давидовна и Михаил Моисеевич отметили золотую свадьбу. А через два года, 4 декабря 1987 года, Гаянэ умерла. Ботвинник пережил жену почти на восемь лет, успев поучаствовать в воспитании правнука Алеши и правнучки Машеньки.

ЛИЧНОСТЬ

Ботвинник жил в эпоху, легко поднимавшую на пьедестал, но столь же легко ломавшую и калечившую многие судьбы. Он жил в стране, где сегодняшний кумир мог оказаться завтра поверженным идолом, а фанфары нередко сменялись траурным маршем. Он принадлежал удивительному времени и относился к редкой когорте людей, не ставших его пленниками.

Алехин говорил: «...посредством шахмат я воспитал свой характер». Ботвинник мог бы сказать, что благодаря своему характеру он стал чемпионом. «Он был, как американцы говорят, „Self made man“ (человек сам себя сделавший)», – писала о Ботвиннике его дочь Ольга.

Коллективизация, индустриализация и «шахматизация» всей страны происходили одновременно. Последняя была наиболее удачной и самой безболезненной, но нуждалась в своем Стаханове, в своем символе. Комсомолец Михаил Ботвинник заслуженно стал правофланговым в многочисленной армии советских шахматистов. Его отличали честность, убежденность и принципиальность, а также знание своей миссии – принести Родине звание чемпиона мира.

Помимо шахматного таланта и умения отстаивать свои убеждения у молодого специалиста, окончившего Ленинградский политехнический институт, было еще немало других достоинств – он хорошо знал русскую литературу, отдавая пальму первенства Александру Пушкину, был остроумным собеседником, прекрасным танцором, в совершенстве освоившим фокстрот и чарльстон. «Никогда не думала, что шахматисты танцуют», – услышал он однажды комплимент из уст самой Галины Улановой. Начинающий ученый Ботвинник уже добился первых успехов в электротехнике и не собирался останавливаться на достигнутом. Умение просто и доходчиво излагать свои мысли помогало ему как при аналитической работе над шахматами, так и при написании диссертации.

Патриарх отечественных шахмат

Ни частое общение с «сильными мира сего» – прокурором республики и председателем шахматной секции Крыленко, ни призы и награды – машина в подарок от Орджоникидзе за победу в Москве (1935), орден «Знак почета» за успех в Ноттингеме (1936) – не сделали его лицемером. Когда считал нужным, соглашался подписать письмо-рапорт товарищу Сталину о своих успехах, когда считал для себя невозможным, отказывался подписать письмо о сфабрикованном «деле врачей» (1953), а еще четверть века спустя не поставил свою подпись под письмом советских гроссмейстеров, осуждающих Виктора Корчного, оставшегося на Западе (1976).

Сын зубного техника Моисея Ботвинника в середине 1930-х годов стал гордостью страны. Его имя знали во всех уголках Советского Союза, на него равнялись комсомольцы, с него брали пример пионеры. Колоссальную работоспособность обеспечивал раз и навсегда устоявшийся жесткий режим. Он ставил перед собой цель и планировал методы ее достижения. «План занятий самого умного мальчика в мире М. М. Ботвинника», – не без доброй иронии написала осенью 1936 года его жена Гаянэ, когда муж начал «вкалывать» по 12 часов в сутки над кандидатской диссертацией.

Война отодвинула достижение главной цели – звание чемпиона мира по шахматам. Сильная близорукость освободила от армии, но могла не спасти от блокадного Ленинграда. Не подвело природное чувство опасности, развитое в шахматных сражениях. Через два дня после своего 30-летия Ботвинник с женой уехали с театром, а менее чем через месяц началась блокадная эпопея, унесшая жизни многих тысяч людей, и среди них был его старший брат, талантливый изобретатель Ися Ботвинник, создавший в Ленинграде первую систему уличных светофоров...