— Проходите. — Марджи взяла мою куртку. — Ну не куколка ли?

Я, признаться, не считала себя куклой, тем более куколкой, хотя, пожалуй, рядом с Марджи выглядела кукольно.

— Любите горячие бутерброды с сыром?

— Да, — выдавила я и пошла за Марджи на кухню. По всему дому были расставлены пепельницы в форме кошек, наверное штук двадцать пять, в том числе и на кухне. По большей части они стояли на полках вдоль стены.

— Садитесь, — пригласила Марджи.

Скатерть была льняной, и по ней были вышиты крестиком разные слова — походило на игру в «Эрудит». Я села. Марджи сооружала мне бутерброд на электрогриле. Я внимательно наблюдала. Пыталась припомнить, когда мне последний раз готовили горячий бутерброд с сыром. Она не спросила, положить ли мне горчицы, просто намазала, а точнее, выдавила, потому что в ее кухне, похоже, все содержалось в тюбиках. Она даже выдавила на гриль немножко маргарина.

— Ноль калорий, — сообщила она.

Интересно, что это за штука — бескалорийное масло? Свечной воск, что ли?

Поставив на стол бутерброды и два стакана синего «Кристаллайта», Марджи села. Теперь я наконец могла как следует рассмотреть ее лицо. Марджи оказалась красавицей. У нее были хорошо развитые лицевые мышцы — наверное, много улыбается, или много говорит, или много жует резинку. Все на ее лице было приподнятым.

Горячие бутерброды с сыром претерпели долгую эволюцию с тех пор, как мама давала мне их в школу на завтрак. Эти выглядели вполне правильными, но в них содержались новомодные продукты, на деле не вполне съедобные. Сыр назывался соярелла. Марджи посолила свой бутерброд и — я это заметила — практически к нему не прикоснулась.

— Как вам нравится ваш новый адвокат? — поинтересовалась она.

Я все еще пропихивала в горло первый кусок, но с энтузиазмом закивала.

— Отличная голова. В колледже у него было прозвище Сумчатый, из-за summa cum laude. Деньги на учебу он заработал уроками, поступил в Вайнделл — и только тут выяснил, что отец пропил все его сбережения. Тогда он перешел в наш бесплатный колледж.

Я еще покивала — зубы слиплись от сояреллы.

— Папаша был тот еще пропойца, единственный алкоголик-еврей на моей памяти.

Я подумала, что тоже не знаю ни одного алкоголика-еврея, но, наверное, где-то такие водятся.

— Он вам показывал фотографии своих детей? — Голос Марджи зазвучал мечтательно. — Замечательные дети.

Я содрала языком липкую пленку с зубов:

— Я познакомилась с его ассистентом, Максом.

— Он нанимает мальчишек, которые похожи на него в молодости: ума палата, а в кармане пусто.

Я дожевала полбутерброда, запила «Кристаллайтом» — цвет у него был в точности как у омывателя для унитаза. Вкус оказался какой-то невнятный, вроде жевательной резинки.

— Офис у него впечатляющий, — сказала я.

— Место просто отличное, — похвалила Марджи. — Чуть не дверь в дверь с самым крутым домом свиданий Нью-Йорка.

Я улыбнулась, поскольку понятия не имела, о чем она говорит и почему, — но мне очень хотелось ей понравиться.

Один из котов скреб когтями обитый тканью столбик в углу комнаты — у меня от этого звука волоски на руках встали дыбом.

— А вы с кем-нибудь встречаетесь? — поинтересовалась Марджи.

Я покачала головой. И зачем-то засунула в рот остатки бутерброда.

— Кто-нибудь подходящий на свете точно есть, — заявила она. — Кто-то замечательный. Вселенная подготавливает его ко встрече с вами. — Она позвенела льдом в стакане. — Ну а теперь поговорим о книге.

Пока Марджи говорила, я сидела не дыша. Любовные сцены показались ей отличными, фон — тоже (она не упомянула о том, что фоном является Онкведо, только под другим названием). Диалоги ей тоже показались отличными.

— Кто бы это ни написал — а мы не узнаем, пока специалисты из «Сотби» нам не расскажут, — у него, чертяки, было великолепное ухо, просто гениальное.

— А что, как вы думаете, будет с этой книгой дальше? — спросила я.

— Про деньги я никогда заранее не загадываю, — предупредила Марджи. — А то крыша поедет. — Она отодвинула бутерброд и закурила. — Беда в том, что там и про любовь, и про бейсбол. Никуда не годное сочетание.

Мы с котами следили, как всплывает вверх кольцо дыма.