— Ему что, трудно было сделать сюжет не таким вялым? — Она затушила едва начатую сигарету об тарелку с нетронутым бутербродом. — Что теперь говорить.

Коты терлись у ее ног. Один вспрыгнул на спинку ее стула и таращился на меня, выгнув спину и поставив хвост трубой — ну чистый ведьмин кот. Хорошо, что ко мне они пока не липнут, но я знала: скоро доберутся и до меня, это только вопрос времени.

Мы встали. Точнее, встала Марджи, а я за ней. Она смерила меня взглядом:

— Когда снова поедете в Нью-Йорк, повидаться с Сумчатым или с ребятами из «Сотби», я ссужу вам свой свитер.

Я решила не говорить, что терпеть не могу кусачую шерсть. Что ни даст мне Марджи, все хорошо.

— Спасибо. И спасибо за обед.

Как же быстро все кончилось…

Да только, похоже, не кончилось. Через гостиную, напоминающую внутренность трейлера, Марджи отвела меня в квадратную комнату со стеклянным потолком. Чтобы войти, ей пришлось открыть деревянные ворота. Здесь были сплошные книжные полки, а еще сиденья возле окон, кресла с подголовниками и читальными лампами и большой письменный стол.

— Это мой кабинет, — сказала Марджи. — Билл отделал его на деньги, которые я заработала на первой большой сделке.

— А какой именно? — спросила я не без опаски, — может, еще рано задавать столь интимные вопросы.

— Еще какой! Вы, наверное, видели такую книжку в мягкой обложке: «Сплю и ем», мемуары.

Снаружи на деревьях висели кормушки. Сквозь закрытые окна проникал птичий щебет.

— Котов я сюда не пускаю, такой тут мяв разведут, пытаясь сцапать птичку.

Я заметила, что пепельниц в кабинете тоже нет.

— Вы что же, не курите, когда работаете? — спросила я. И только тут сообразила, что это очень личный вопрос; впрочем, Марджи не обиделась.

— Я курю, чтобы не есть, — сказала она. — А что до кошек, я их, конечно, люблю, но не терплю их запаха.

Книжные полки вдоль стен были забиты под завязку. На одной стене все корешки были в розовом, алом и золоте — любовные романы.

На стульях возле окон лежали подушки с вышитыми словами. На одной красовалась красная надпись: «Французский поцелуй». Другие я читать побоялась. Вместо этого выразила восхищение стеклянным потолком.

— Не течет, — с гордостью сообщила Марджи. — Если уж Билл что делает, то на совесть.

Похоже, у них был настоящий брак, с полным взаимопониманием.

Я решила, что пора уходить. Надевая куртку, я обнаружила, что с обшлага свисает длинная нитка. Марджи ее тоже заметила.

— Внешний вид имеет немалое значение. — Марджи внимательно смотрела мне в лицо, проверяя, воспринимаю ли я ее слова. — Особенно в Нью-Йорке. В двадцать лет это не столь уж принципиально — в этом возрасте почти все сойдет.

Я слушала и ждала.

— А вот как станешь постарше, тут уже важно выглядеть преуспевающей — чтобы все видели, что свою жизнь ты прожила не зря.

— Да, про свитер… — начала было я.

Она явно ждала этих слов, потому что сразу же нашарила за дверью пакет из химчистки. Полиэтилен зашуршал, и у котов от этого шерсть встала дыбом.

— Просто будьте собой — именно это им и нужно.

— Но зачем я вообще им нужна? — спросила я.

— Вы же нашли эту рукопись, — ответила Марджи. — Если ее признают подлинной, они должны поверить, что вы как раз тот человек, который и мог найти ценную рукопись. По сути говоря, вы продаете им себя.

Уж не знаю, обрадовалась ли я тому, что оказалась выставленной на продажу, но, как только дом Марджи скрылся за поворотом, оставшиеся шесть десятых мили до своего порога я одолела вприпрыжку — а пакет болтался за плечом, как неудачно склеенный воздушный змей.

Вернувшись домой, я дала себе разрешение немножко побездельничать. Постоянно бездельничать плохо, но иногда можно просто почитать романы, даже любовные романы.

Не вставая с дивана, я пробежалась по нескольким самым успешным книгам о любви. В каждой из них речь шла о мужчине и женщине, у которых не было абсолютно никаких показаний к тому, чтобы прожить вместе долгий и счастливый век. Не ведавшие оргазма героини были моложе, мелкотравчатей и беднее героев, которые влюблялись в них и делали их совершенно счастливыми. Будь эти критерии применимы ко всем, мы с персонажем из прошлого составили бы идеальную пару. Были там истории воздаяния, где героиня переходила из состояния «до» в состояние «после» сексуального удовлетворения и даже делала еще один оргастический шаг вперед: полное слияние, сиречь брак. Все это было неприкрытой пропагандой, яростно внушавшей падшим женщинам по всему миру: пусть ты, овечка, и отбилась от стада, ты еще можешь вознестись на небеса на спине — а точнее, на передке — настоящего мужчины.

Что-то в этих романах вызывало желание объесться шоколадом и растлить парочку диванных подушек.

Я не поддалась искушению.

Тут, будто заслышав внутренний зов, прозвонился персонаж из прошлого. Попросил выпить с ним кофе в «Горизонте». В любовных романах влюбленные делятся друг с дружкой самыми потаенными мыслями, но я уже давно пришла к выводу, что с персонажем из прошлого лучше не откровенничать. Потому что к тому моменту, как он со мной заговаривал, он уже успевал прокрутить весь разговор в голове, так что из уст его выходили не столько реплики, сколько изречения.