Шрифт:
Автограф // ЛБ. — Ф. 93.111.10.7.
71. А. Г. Достоевская — А. Н. Майкову
Дрезден. 17/29 октября 1870 г.
Не посетуйте на меня, многоуважаемый Аполлон Николаевич, что я решаюсь обеспокоить вас одною очень важною для меня просьбою, за исполнение которой я буду вам чрезвычайно благодарна. Вы были так обязательны, что доставили Павлу Александровичу Исаеву работу по составлению статистических списков г. Петербурга; он, кажется, надеется получить по вашему ходатайству такую же работу и в Москве в нынешнем декабре месяце. Я хотела просить вас, многоуважаемый Аполлон Николаевич, если только это возможно, доставить это занятие и моему брату Ивану Григорьевичу Сниткину [977] <…> Но, пожалуйста, Аполлон Николаевич, если моя просьба хоть немного может затруднить вас, не исполняйте ее. Я ни за что в мире не захочу поставить вас в неприятное положение. Если же просьбу исполнить легко, то будьте столь обязательны, известите меня в письме к Федору Михайловичу или напишите два слова к моему брату в Москву <…>
977
Об Иване Григорьевиче Сниткине, брате А. Г. Достоевской, см. на с. 353 настоящ. тома.
Как ваше здоровье? Как здоровье милой и доброй Анны Ивановны? Передайте ей мой поклон и мое горячее желание поскорее ее вновь увидеть. Я редко встречала такое прекрасное и доброе существо, как Анна Ивановна. Мое знакомство с нею навсегда останется для меня одним из лучших воспоминаний в жизни. Мы очень часто вспоминаем ваше семейство с матушкой и Федором Михайловичем. Как поживают ваши дети? Как, я думаю, они выросли! Прилагаю карточку вашей крестницы и буду очень счастлива, если моя Люба вам понравится. Ей уже более году; у нее десять зубков, она уже умеет немного говорить и ходит, хотя не очень твердо. Здоровья она довольно крепкого и бодро вынесла зубки и неважные детские болезни. Мы все ее очень любим; она же, кажется, больше всех любит Федора Михайловича, который ее чрезвычайно балует и ни в чем ей не отказывает; я волей-неволей должна играть роль строгой матери, иначе с нею сладу не будет.
Ах, Аполлон Николаевич, как нам хочется воротиться в Россию, какая ужасная тоска здесь [978] , особенно теперь, когда, после побед, немцы стали еще грубей и наглей. Как мне наскучили эти вечные переезды, неименье своего, постоянного угла. А еще находятся люди, которые тоскуют, что не могут век жить за границей, я здесь встречала таких. Когда мне удастся, наконец, воротиться домой и устроиться, тогда, мне кажется, меня никакими калачами, никакими заграницами из России не выманишь. Но пока возвращение — прекрасная мечта, которая неизвестно когда осуществится. Наши кредиторы непременно засадят Федора Михайловича в долговое. Вот если б они согласились меня посадить вместо Федора Михайловича, то я бы ни минуты здесь более не осталась. Вся надежда на работу Федора Михайловича, а тут в последнее время у него начались довольно частые и сильные припадки, что очень останавливает работу. Мы живем очень дружно и счастливо, и я считала бы себя счастливее всех в мире, если б не эта вечная тоска по России <…> Моя матушка и Федор Михайлович просят меня передать вам и доброй Анне Ивановне их низкий поклон. Пишите почаще, вы не знаете, что значит получить письмо с родины; мы оживаем, читая ваши письма…
978
"А мне Россия нужна, для моего писания и труда нужна (не говорю уже об остальной жизни, да и как еще! Точно рыба без воды; сил и средств лишаешься)", — писал в это время Достоевский (Письма. — II. — С. 25).
Автограф // ИРЛИ. — 16643. — C. VIIб6.
72. П. Д. Голохвастов [979] — С. А. Юрьеву [980]
С. Рубцово. 7 декабря 1870 г.
…Если вы успели узнать наверное, где живет Достоевский, в Швейцарии ли и в каком именно месте, то напишите мне [981] <…> К празднику буду писать отцу Петрову [982] , напишу кстати и про Достоевского…
979
Павел Дмитриевич Голохвастов (1839-1892) — историк и литератор, сын двоюродного брата Герцена.
980
Сергей Андреевич Юрьев (1821-1888) — критик, переводчик и драматург, впоследствии редактор журнала "Русская мысль", один из устроителей пушкинских торжеств 1880 г.
981
Местопребывание Достоевского (находившегося тогда в Дрездене) интересовало Юрьева в связи с предпринятым им изданием журнала "Беседа", к авторскому участию в котором он хотел привлечь Достоевского. С аналогичным запросом Юрьев обратился к известному публицисту, сотруднику "Эпохи" Алексею Адриановичу Головачеву (1819-1903), ответившему ему 10 декабря 1870 г.: "Сейчас получил вашу записку, мой многоуважаемый Сергей Андреевич, сию же минуту навел справки и посылаю вам адрес Ф. Достоевского: Dresde. Poste restante…" (Авт. // ЦГАЛИ. — Ф. 636. — Оп. 1. — Ед. хр. 191).
982
Женевский священник Афанасий Константинович Петров, по убеждению Достоевского, — агент русской тайной полиции (см. "Письма". — II. — С. 411).
Автограф // ЦГАЛИ. — Ф. 636. — Оп. 1. — Ед. хр. 192.
73. А. А. Иванов [983] — В. М. Ивановой
<С.-Петербург> 20 февраля 1872 г.
…В четверг я был зван к Федору Михайловичу дяде на именины [984] . Провел там вечер, наблюдая во все глаза и уши наружность и нравы литераторов. Удостоился лицезреть следующих представителей этой породы людей: Полонского, двух Ламанских [985] , Всеволода Крестовского, Страхова, Кашпирева [986] , Майкова, Владиславлева [987] и еще какого-то старичка привлекательной наружности, имени которого я не узнал. Если хотите, то вот вам маленькая опись этих представителей.
983
Александр Александрович Иванов (1850-1894) — племянник Достоевского, инженер-путеец. Письмо адресовано его матери — сестре Достоевского.
984
Именины Достоевского отмечались 17 февраля. Накануне, 16 февраля, он писал Я. П. Полонскому: "Не посетите ли вы меня завтра (в четверг, 17 февраля) вечером по поводу Федора Тирона, чем сделаете мне великую честь и чрезвычайное удовольствие. У меня будут только близкие, всем вам известные" (Письма. — III. — С. 24).
985
Евгений Иванович Ламанский (1825-1902) — видный экономист. Достоевский с ним познакомился еще в 1840-х годах на собраниях у Петрашевского. Его младший брат — Владимир Иванович (1833-1914) — известный ученый-славист, впоследствии академик.
986
Василий Владимирович Кашпирев (1836-1875) — петербургский литератор, издатель журнала "Заря".
987
Муж племянницы Достоевского, проф. Михаил Иванович Владиславлев. А. Г. Достоевская указывает, что Достоевский встречался у Владиславлева "со многими лицами из ученого мира" (Воспоминания. — С. 219).
23 ноября 1871 г. Владиславлев писал Достоевскому:
"Не соберетесь ли, достоуважаемейший Федор Михайлович, к нам в четверг 25 числа? У нас будет Владимир Иванович Ламанский, не из едва неизвестных вам, наши молодые профессора, из которых один — большой почитатель вашего таланта. Если вы можете располагать этим вечером и решитесь мужественно преодолеть расстояние, то вы доставили бы тем всем нам большое удовольствие" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.2.43).
12 февраля 1872 г. Владиславлев снова писал Достоевскому:
"Позвольте просить вас, достоуважаемейший Федор Михайлович, пожаловать к нам вместе с Анной Григорьевной в среду 16 февраля вечером. Я говорил уже вам, что на этом вечере <В. В.> Григорьев хотел поближе познакомиться с вами. Он будет непременно у нас, и вам нужно уж как-нибудь собраться <…> Будет у нас Майков, Ламанские и некоторые из профессоров. Приезжайте, дядя, пожалуйста" (там же).
А. Г. Достоевская отмечает в своих воспоминаниях, что Достоевский в этот вечер беседовал с В. В. Григорьевым "с особенным удовольствием" (С. 219).
Полонский — высокого роста, болезненного вида, ходит прихрамывая, находит непонятным содержание стихотворения Фета "Мороз на стекле", помещенного в № 1 "Зари".
Старший Ламанский — низенький, толстый, совсем седой, большую часть вечера горячился насчет спиритизма и рассказывал о сеансах Юма, на которых присутствовал.
Младший Ламанский, филолог, сухощавый человек, совсем черноволосый, с орлиным носом, меланхолической наружностью, относился с недоверием к рассказу своего брата, а потом толковал втихомолку со Страховым о дарвинизме.
Крестовский — среднего роста, уланский офицер в усах и бакенбардах и со своим неизменным стеклышком, болтающимся на шнурке, — бойкий человек. Рассказывал много жидовских сцен очень забавно.
Страхов — среднего роста, довольно полный, розовый, волосы с проседью. Голос тоненький и очень гибкий. Держит себя необыкновенно деликатно, так что напоминает собою чичиковское "Вы изволили пойти с валета, я имею честь покрыть вашу двойку" [988] …
Кашпирев, злополучный издатель угасающей "Зари", — наружность артиста, волосы в длинных завитках, ниспадающих на плечи, небрежный костюм. Средних лет, краснощекий, очень смеялся рассказам Крестовского. Кажется, добродушный человек.
988
Ср. записи о Н. Н. Страхове в "Записных тетрадях" Достоевского 1870-х годов: "Неискренность в общественных сходках (Страхов у меня на вечере)"; "Он сидит на мягком, кушать любит индеек, и не своих, а за чужим столом", и др. (Лит. наследство. — Т. 83. — С. 466, 619).
Майков — наружность артиста, т. е. длинные волосы. В жестах его и речи видно что-то юношеское.
Владиславлева вы уже несколько знаете, так что я его не описываю.
Вечер закончился обильным ужином, за которым литераторы вспомянули старые времена русской литературы.
Тут же виделся с Иваном Григорьевичем, которого привела его жена, у которой он, кажется, совсем под башмаком [989] …
Федор Михайлович и Анна Григорьевна просили меня напомнить вам о даче и что им надо знать наверное еще в апреле, будут или нет они жить в Монагорове.
989
И. Г. Сниткин со своей молодой женой Ольгой Кирилловной незадолго до того переехал в Петербург из Москвы.