Голоса (возмущённо).Неправда! Какой вздор! А мученицы?

Адвокат.За Магометом первая пошла его жена.

Аносова.Ну, за Мухаметом, тоже сказать. Один другого лучше!

Петя.Ренан говорит, что женщины создали Христа.

Федор Иванович.Вздор! В христианстве, как и во всем, они выели, выгрызли его идеалистическое ядро и оставили только скорлупу. Не обманывайтесь, господа. В самом христианстве женщины остались язычницами и останутся ими навсегда.

Адвокат.Язычество тоже религия.

Ниночка.А мученицы, дядя? Ведь это неправда, они умирали за Христа.

Федор Иванович.Но не за христианство. Все это Ложь, Ниночка.

Анфиса (бледнея).Вы распинаете женщину, Федор Иванович.

Федор Иванович.А сами висим по бокам, как разбойники, не так ли? Справедливое распределение ролей! Господа, послушайте, какую трогательную картину изобразила нам Анфиса Павловна…

Голоса.Довольно! Довольно!

Анфиса.Я прошу вас не касаться меня, Федор Иванович. Это плоско!

Голос Анфисы настолько резок, что все смолкают.

Федор Иванович.Что вы изволили сказать, Анфиса Павловна?

Анфиса.Я говорю, чтобы вы не смели касаться меня, Федор Иванович.

Федор Иванович (разваливаясь).А если посмею и коснусь?

Анфиса.То… вот вам. (Бросает рюмку в лицо Костомарову.)Подлец! Подлец! Подлец!

Смятение. Многие выскакивают из-за стола. Только бабушка неподвижна и по виду совершенно безучастна.

Федор Иванович (медленно вставая и салфеткой лицо).Вы с ума сошли.

Аносова.Ай, батюшки, что же это такое!

Аносов (кричит).Да ты что же это в самом деле, а? Ты с ума сошла? Тебе шутки шутят, а ты…

Анфиса (топая ногой).Молчите, папаша!

Александра Павловна.Оставьте, не трогайте её.

Аносов.Нет, не оставлю! Ей шутки шутят. Вон, вон отсюда, неблагодарная! Ей приют дали, приютили её…

Анфиса.Ах, да замолчите же, панаша! Разве вы не знаете… Господи, ведь это же все знают, что я любовница, любовница вот этого. Любовница, и женщина, хуже уличной девки… вот, вот я…

Катя роняет тарелку и с громким плачем убегает.

Александра Павловна (кричит).Это неправда! Она лжёт, мерзавка! Это она хотела, Федор Иванович, Федор Иванович… Смятение растёт. Старик Аносов ничего не понимает, задыхается, голова его дрожит.

Аносов.Чья любовница? Нет, ты прямо скажи! Ах, ты! Федька, заткни ей рот.

Аносова (плачет).Жена она тебе или нет?

Анфиса.Его спросите! Ах, бесчестный же ты человек!

Федор Иванович.Ну да, это правда. Перестаньте папаша! (К Анфисе.)А ты… уходи вон.

Анфиса.Я? Отсюда? Это мне ты говоришь, ты, бесчестный человек? Нет, ты уходи вон. Это мой дом. Я слезами купила его, я горькой мукой его купила. Я кровь тут пролила. Это мой дом! Я плакать здесь останусь. Я на колени стану перед сестрой, перед всеми, кто презирает меня, кто ненавидит. Ах, убейте же вы меня. Я больше не могу. Саша, Саша…

Александра Павловна.Вон отсюда. Проклятая!

Ниночка.Вели ей замолчать, дядя Федя.

Федор Иванович (не глядя, отстраняет Ниночку, смотрит на Анфису).Так вот ты как? Ну, ну! Не мешай, Нина.

Аносов (неразборчиво).Дожил. Дожил… каждую копейку… Федька же ты, Федька!..

Розенталь (суёт Анфисе стакан с водой).Водички, водички, Анфиса Павловна. Это ничего, ну их к черту.

Анфиса.Саша… Саша… Ах, ну что такое я, ну что такое я? (Разводит руками.)Господа, раздавленная змея. Спину ей переломили, она умирает, да. А вот, а вот вы на него посмотрите! Ведь он же эту девчонку, эту девчонку… любовницей…

Федор Иванович (громко).Неправда! Неправда, Анфиса.

Аносов (бестолково хватая за руки дочерей и толкая к двери).Молчи, Федька! Домой, домой. Чтобы ни минуты… в этом проклятом доме… Сашка, иди!..