Тщательное расследование продолжалось более года. Поскольку выявились данные, бросающие тень на начальника УВВС РККА П. Баранова и его предшественника, старого члена большевистской партии А. Розенгольца, то дело передали на заключение помощнику прокурора Верховного суда СССР Р. Катаняну. Он согласился с итоговыми выводами следователей Особого отдела ОГПУ (С. Пинталя и его помощника Волкова) и поддержал их предложение о слушании дела во внесудебном порядке в Коллегии ОГПУ [1168] .

9 мая 1927 г. Г. Линно и еще двое обвиняемых были приговорены к расстрелу. Однако расстреляли лишь первого, а остальным заменили высшую меру социальной защиты на 10 лет концлагеря [1169] .

Еще в самом начале следствия по делу Г. Линно Г. Ягода подписал на имя заместителя председателя РВС СССР И. Уншлихта информационный доклад, в котором оценивалась деятельность приглашенных УВВС РККА немецких специалистов и делался вывод: «Таким образом, вместо высоких спецов УВВС получил агентов германского генштаба, содержание коих оправдано быть не может. Сообщая изложенное в дополнение к личным с Вами переговорам прошу Вашего распоряжения об ускорении удаления немцев из Воздухофлота» [1170] .

Так как в документе вновь имелись упоминания об убеждающих беседах чекистов с П. Барабановым, то И. Уншлихт (несмотря на то, что письмо было адресовано лично ему) счел необходимым проинформировать К. Ворошилова. Судя по пометкам на письме, нарком имел личную беседу с П. Барабановым. Итоги этой беседы неизвестны. Однако характерен тот факт, что, давая указания по расследованию дела Г. Линно, председатель ОГПУ предложил использовать как консультанта другое лицо, а не начальника УВВС [1171] .

Через несколько месяцев после ареста группы Г. Линно 4-е отделение ОО ОГПУ возбудило еще одно уголовное дело — на техника-приемщика УВВС В. Горбашова и связанных с ним лиц. Суть обвинений состояла в несанкционированных приватных встречах с представителями фирмы «Юнкерс» и получении от них взяток за приемку некачественной продукции [1172] .

Полученные деньги В. Горбашов частично передавал начальнику Управления снабжения УВВС РККА Афанасьеву и начальнику загранотдела управления Мельницкому. Все это ударяло по П. Баранову как руководителю военно-воздушных сил. В то же время и чекисты ощутили свою вину. Дело в том, что среди привлеченных к ответственности по делу имелись и секретные сотрудники некоторых подразделений ОГПУ и его полномочного представительства в Ленинградском военном округе. 30 мая 1927 г. Коллегия ОГПУ приговорила В. Горбашова и еще двоих обвиняемых к расстрелу, а остальных (3 человек) — к трем годам концлагеря [1173] .

По представлению советских властей сотрудники фирмы «Юнкерс», замешанные во взяточничестве, — Т. Шоль и Б. Витт были отозваны в Германию [1174] .

Согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 4 марта 1926 г., договор с фирмой «Юнкерс» расторгли [1175] .

Но чекисты продолжали (как мы указали выше) агентурно-следственную работу по фактам взяточничества. Собранные в этом направлении материалы позволили упредить подачу фирмой «Юнкерс» иска по поводу преждевременного разрыва соглашения советской стороной. Под угрозой передачи добытых особистами и сотрудниками немецкого отделения КРО материалов в средства массовой информации, во избежание реальной компрометации деловой репутации фирмы, руководство «Юнкерса» отказалось от своих намерений, и, таким образом, ОГПУ сохранило стране 3 млн рублей, а также неамортизированную часть вложенного капитала в 10–12 млн рублей, которые СССР обязан был передать после разрыва контракта [1176] .

На ситуацию с оснащением военно-воздушных сил новыми самолетами повлияла не только неудача с привлечением фирмы «Юнкерс», но и нездоровая конкуренция между советскими конструкторскими бюро, о чем упомянул в своей монографии «Авиапромышленность СССР в 1921–1941 годах» историк М. Мухин [1177] .

Более детально данная картина отражается в материалах уголовного дела на заведующего конструкторским бюро Авиатреста Б. Гончарова. В постановлении о его задержании и привлечении к следствию (от 6 марта 1926 г.) указывалось: «Гончаров, как ответственный руководитель опытного самолетостроения, вследствие преступного, халатного отношения к своим обязанностям разложил таковое, не создав для Красного воздушного флота в течение 2-х лет ни одной годной конструкции самолета, могущей стать на вооружение РККВФ, в то время как на это дело затрачены колоссальные суммы» [1178] .

Вторым обвиняемым по указанному делу являлся А. Знаменский — главный наблюдающий инженер Авиатреста за опытным строительством на заводах. Он вымогал и получал взятки от конструкторов и летчиков, сдающих опытные образцы самолетов.

В ходе расследования чекисты установили, что Б. Гончаров в корыстных интересах допустил к постройке совершенно негодные проекты (Р-2, ИЛБ, Р-3, Б-1). На них было затрачено сверх первоначальных смет 433,5 тысячи рублей, а всего на опытное производство перерасходовано за 1923/24 и 1924/25 гг. 1 млн 542 тысячи рублей [1179] .

Зная о серьезных недоработках опытного самолета 2-ИН-1, Б. Гончаров допустил его к испытательным полетам, и 31 марта 1926 г. произошла катастрофа: самолет развалился в воздухе на несколько частей, и погиб лучший в СССР летчик-испытатель В. Филиппов [1180] .

Постановлением Коллегии ОГПУ Б. Гончаров, В. Кутовой и М. Трестер были осуждены на 10 лет ИТЛ, еще четыре человека — на 3 года.

В отдельный (5-й) том рассматриваемого уголовного дела были собраны все материалы Особого отдела ОГПУ, связанные с организацией опытного авиастроения, а точнее, с недостатками и упущениями в нем. Как правило, по такого рода документам в ОГПУ составлялась письменная информация руководству военного ведомства и ВСНХ для принятия последними необходимых мер.