Вы не против, если будет немного музыки? Вполне гуманной.

Александр Алексеевич покровительственно заулыбался:

— Даже очень хорошо. Как раз под настроение. Если только не очень громко.

Лиза как раз опасалась, что Федька назло заведет какой-нибудь грохочущий ансамбль. Но тот успокоил: Вполне гуманной, я же обещал. Правда, не знаю, как в музыке отличить абстрактный гуманизм от конкретного. Вот вам полный интим: «Сексуал тамб» — «Сексуальная могила». В самый раз для балдежа.

Тут уж не выдержала Лиза. Не для того она всю жизнь посвятила литературе — имеет она право так сказать про себя как библиотечный работник! — чтобы слушать дома ублюдочные слова!

— Может быть, у тебя балдеж, или как теперь называется, ну а для нас такое занятие не касается!

В запальчивости она неловко построила фразу — ну и пусть! И она ведь высказалась только про пресловутый балдеж — а уж про название музыкальной пьесы она вообще не могла ничего сказать от возмущения! При матери! При ее — ну знакомом!

— Ладно, у нас балдеж, а у вас культурный досуг, — с обидной снисходительностью согласился Федя. — Досуг.

— «Ради досуга выпьем досуха!» — похоже, Александр Алексеевич вспомнил строчку из какой-то частушки. И под частушечный тост допил свою рюмку и налил снова.

Лизе показалось, что Федя насмешливо улыбается, глядя, как Александр Алексеевич пьет из той самой рюмки.

Гречневую кашу больше никто не ел. Пора было ставить чай… Лиза же давно поставила чайник! И забыла. Она вскочила.

— Федя, ты не выключал чайник, когда вошел?!

— Выключил, не бойся. Вот как надеяться на несовершенство памяти. Вот установлю систему…

Лиза только отмахнулась.

— Все равно, наверное, выкипел, надо доливать. И заварю.

Она вышла на кухню, немного опасаясь, что бы Федька еще как-нибудь не надерзил Александру Алексеевичу без нее, но из комнаты не доносилось голосов — только музыка, и действительно, «Сексуальная могила» оказалась довольно тихой и интимной. Федька, конечно, нахал, что произносит такое вслух при матери и ее госте, но сейчас, одна, Лиза невольно улыбнулась, вспомнив.

Звякнул телефон, Федя ответил — и почти сразу же в кухню вышел Александр Алексеевич.

— Молодому человеку позвонили. Какая-то дама, судя по первым словам. Я — чтоб не мешать.

Лиза молча возилась с чайником. Александр Алексеевич потоптался странно нерешительно и заговорил:

— Ты понимаешь, Лизавета, твой Федор умный мальчик, и он в чем-то прав. Мое положеньице здесь довольно двусмысленное. Гость — не гость. Мне и самому становится трудно, я не привык бывать в двусмысленном положеньице. Находиться. И за определенность. Следовательно, я хотел бы, чтобы мы официально узаконились.

«Следовательно», — сказал следователь… Какое-то слово сегодня употребила Евка: «усовершенствовать свою жизнь», что ли? Лиза не помнила точно. Вот Александр Алексеевич и решился. Потому-то и цветы. И заявился, не заходя домой. А твоя семья?

Я же тебе объяснял неоднократно, что моя семья давно стала фикцией. Я подал на развод, у нас двухкомнатная квартира, мы разъедемся с моей бывшей женой, найдем варианты обмена. А может быть, моя бывшая согласится на твою — она не так уж плоха: и отдельная, и в центре, и лифт, и телефон. Моя бывшая жена мечтает вернуться в центр. Помешана на этом. Когда мы жили на Мойке, ютились, можно сказать, у нас все было нормально, а получили квартиру, переехали на Ветеранов — и с этого все началось. В смысле, начало конца.

Лиза совсем недавно сама думала, что раз уж так получилось, раз есть Александр Алексеевич и никого другого нет, то надо им официально пожениться, покончить с двусмысленным положением. Если бы он заговорил не сегодня! Почему она именно сегодня вспоминает Фила, именно сегодня сравнивает с ним Александра Алексеевича?! И ведь не Фил ее тогда бросил, они разошлись по взаимному согласию, и может быть, в тогдашней взаимности ее доля была даже большей. Но вот теперь кажется, что он бросил ее и обрек на воспоминания о минувшем счастье. Но почему именно сегодня? Ах да, из-за этого дурацкого объявления: пропала собака! Роковая собака! Когда-то она много способствовала тому, что Лиза разошлась с Филом; теперь эта же собака мешает Лизе выйти за Александра Алексеевича. Не в собаке, конечно, дело, собака — повод… Зато в сыне — в сыне все дело, в Феде… Неужели Лиза хоть на минуту поверила, что стоит им с Александром Алексеевичем официально узакониться, и Федя перестанет приветствовать его шутовским «здрасьте», перестанет разыгрывать дурачка, путая «гегемона» с «гематогеном»?! Федя уверен, что в их семейном разладе виноват отец, и не хочет признать никого, кто занял бы место виноватого и отсутствующего отца! Вот и мужская логика…

— Что же ты молчишь? Понимать как знак согласия?

Ах, она, оказывается, еще ничего не сказала вслух. Показалось, что предложение настолько нелепо, что и незачем отвечать вслух.

— Нет, Саша, ничего у нас не выйдет.

— Но почему?! Мне казалось!.. И раз мы… Я как честный человек… Иначе я не пошел бы на…

— Значит, я такая развратная: пошла на легкомысленную связь, а в законный брак не хочу! Пошли пить чай.

Но теперь после твоего отказа… Немотивированного отказа… Я не могу! Лизе сделалось смешно.