Наконец, взлет и восемь часов утомительного перелета до Владивостока, где нас ждет пересадка в менее комфортабельный «салон» эмчеэсовского Бе-200. Он уже под парами, – нам остается перебросить в него свой багаж, поужинать и дождаться окончания нервотрепки с разрешением на пролет через японское воздушное пространство…

Последний этап путешествия кажется самым изнурительным: организм отказывается спать в неудобных позах; спина с пятой точкой изнывают. Иногда мы встаем из кресел и совершаем променад по довольно длинной герметичной кабине летающей лодки, разминая затекшие мышцы. Все газеты с журналами прочитаны, а за иллюминаторами лишь однажды – примерно через час полета появилось море огней.

– Остров Хонсю, – поясняет генерал. – Во Владивостоке мы задержались из-за японской стороны – долго согласовывали маршрут.

– Не разрешали пролет даже гражданскому поисково-спасательному самолету?

– Только это и помогло получить разрешение. Иначе самураи не пропустили бы.

Понятно. Бе-200 – отличный самолет-амфибия, но даже с установленным внутри грузовой кабины дополнительным топливным баком дальность его действия не безразмерна. Долететь почти до Марианских островов в обход Японии, а затем вернуться назад он не в состоянии.

Оставив позади все намеки на цивилизацию, мы окунаемся в непроглядную черноту южной ночи и два часа «висим» под яркой звездной россыпью… Наконец гул от реактивных двигателей меняет тон – лайнер начинает снижение. В салоне появляется один из членов экипажа и, наклонившись к Горчакову, предупреждает:

– Вышли на связь с эсминцем. Посадку произведем через двадцать пять минут.

Генерал откладывает книгу, снимает очки.

– Понятно. А что, садиться будем ночью?

– Уже светает. Пока подойдем и снизимся – рассветет.

На Земле не так уж много мест, где не побывал бы кто-то из моего отряда. Архипелаг Марианских островов – одно из них. Всю сознательную жизнь я мечтал оказаться над знаменитой впадиной и окунуться в океан над Бездной Челленджера, ощутив под собой одиннадцать километров заполненного водой пространства. От координатной точки, где нам предстоит разыскать погибшую подлодку, до знаменитой Бездны – около шестисот морских миль. С одной стороны далековато, с другой – ближе я никогда не был и вряд ли буду.

Пока пьем крепкий кофе из термоса, небо за иллюминатором действительно обретает таинственное свечение. Самолет делает несколько разворотов, снижается и готовится к приводнению…

Покачиваясь на низкой волне, Бе-200 принимает к борту катер. Перебрасываем шмотки и, простившись с летчиками, прыгаем на палубу маломерного судна. Через несколько минут поднимаемся по парадному трапу «Боевитого», а за спиной гудят авиационные двигатели, помогая амфибии разогнаться по водной глади.

У леерного заграждения нас встречают два старших офицера. Представившись, командир корабля – бравый капитан второго ранга с ленинской бородкой знакомит нас с обстановкой:

– Получив радиограмму об изменении курса, прибыли в указанный район. Посторонних целей в радиусе ста двадцати миль не обнаружено…

– Ясно, – говорит генерал и поднимает воротник ветровки. – Мы находимся в точке, согласно переданным координатам?

– Точно так, товарищ генерал-лейтенант. Не хотите ли горячего чая с бутербродами?

– Не помешало бы.

– Прошу в кают-компанию…

Мы идем за командиром. Нам действительно следует подкрепиться с дороги; затем разместиться в каютах и вздремнуть в привычном горизонтальном положении. Ведь позже нас ждет серьезная работа.

Тихий океан, сто миль к северо-западу

от Северных Марианских островов

1990–1997 годы

Первый тревожный звоночек прозвучал, когда подводный крейсер К-229 не ответил на контрольную радиограмму, посланную штабом Тихоокеанского флота для проверки связи. Молчание экипажа не давало веских оснований для предположения трагического исхода плавания – мало ли случается причин для радиомолчания! Однако время шло, а донесений с борта стратегического ракетоносца не поступало.

По-настоящему военное и политическое руководство СССР забеспокоилось через несколько дней, когда разведка доложила о заходе в японский порт Йокосуко американской подводной лодки, имевшей серьезные внешние повреждения корпуса. Беспокойство усиливала завеса секретности вокруг ремонта субмарины, к которому привлекался исключительно американский персонал базы. Невольно зародилось подозрение о столкновении под водой.

Срочно стартовала масштабная поисково-спасательная операция. Площадь поиска составляла около миллиона квадратных миль. В операции были задействованы эсминцы, сторожевики, тральщики, подводные лодки, плавбазы и вспомогательные суда – всего тридцать шесть вымпелов. Авиация совершила около трехсот вылетов.