Стихотворения
вернуться

Языков Николай Михайлович
Шрифт:

И. С. АКСАКОВУ

"Прекрасны твои песнопенья живые,"

Прекрасны твои песнопенья живые, И сильны, и чисты, и звонки они: Да будут же годы твои молодые Прекрасны, как ясные вешние дни! Беги ты далече от шумного света, Не знай вавилонских работ и забот; Живи ты высокою жизнью поэта И пой, как дубравная птица поет На воле; и если тебя очарует Красавица-роза — не бойся любви; Пускай она нежит, томит и волнует Глубоко все юные силы твои: В груди благородной любовь пробуждает Высокие чувства — и ею полна, Светло, сладкозвучно бежит и сверкает Сердечного слова живая волна, Беспечно и смело любви предавайся, Поэт! И без умолку пой ты об ней Счастливые песни, и весь выпевайся, Красавице-розе, певец-соловей! И бури и грозы чтоб век не взрывали Тех сеней, где счастье себе ты нашел, И песням твоим чтобы там не мешали Ни кошка-цензура, ни критик-осел.

К БАРОНЕССЕ Е. Н. ВРЕВСКОЙ

Я помню вас! Вы неизменно Блестите в памяти моей — Звезда тех милых, светлых дней, Когда гуляка вдохновенный, И полный свежих чувств и сил, Я в мир прохлады деревенской, Весь свой разгул души студентской — В ваш дом и сад переносил; Когда прекрасно, достохвально, Вы угощали нас двоих Певцов — и был один из них Сам Пушкин (в оны дни опальный Пророк свободы), а другой… Другой был я, его послушник, Его избранник и подружник, И собутыльник молодой. Как хорошо тогда мы жили! Какой огонь нам в душу лили Стаканы жженки ромовой! Ее вы сами сочиняли: Сладка была она, хмельна, Ее вы сами разливали И горячо пилась она! Стаканы быстро подымались К веселым юношей устам, И звонко, звонко целовались, Сто раз звеня приветы вам. Другой был я — и мной воспета Та наша славная гульба! С тех пор прошли уж многи лета, — И гонит вашего поэта Бесчеловечная судьба… Но вас я помню постоянно, Но вы блестите бестуманно В счастливой памяти моей — Звезда тех милых светлых дней, Когда меня ласкала радость… Примите ж ныне мой поклон За восхитительную сладость Той жженки пламенной, за звон, Каким стучали те стаканы Вам похвалу; за чистый хмель; Каким в ту пору были полны У вас мы ровно шесть недель; Поклон, за то что и поныне, В моей болезненной кручине, Я верно, живо помню вас, И взгляд радушный и огнистый Победоносных ваших глаз, И ваши кудри золотисты На пышных склонах белых плеч И вашу сладостную речь, И ваше сладостное пенье Там у окна, в виду пруда… Ах! Помню, помню и волненье, Во мне кипевшее тогда…

К НЕ НАШИМ

О вы, которые хотите Преобразить, испортить нас И онемечить Русь! Внемлите Простосердечный мой возглас! Кто б ни был ты, одноплеменник И брат мой: жалкий ли старик, Ее торжественный изменник, Ее надменный клеветник; Иль ты, сладкоречивый книжник, Оракул юношей-невежд, Ты, легкомысленный сподвижник Беспутных мыслей и надежд; И ты, невинный и любезный, Поклонник темных книг и слов, Восприниматель достослезный Чужих суждений и грехов; Вы, люд заносчивый и дерзкой, Вы, опрометчивый оплот Ученья школы богомерзкой, Вы все — не русской вы народ! Не любо вам святое дело И слава нашей старины; В вас не живет, в вас помертвело Родное чувство. Вы полны Не той высокой и прекрасной Любовью, к родине, не тот Огонь чистейший, пламень ясный Вас поднимает; в вас живет Любовь не к истине и благу; Народный глас — он божий глас — Не он рождает в вас отвагу, Он чужд, он странен, дик для нас. Вам наши лучшие преданья Смешно, бесмысленно звучат; Могучих прадедов деянья Вам ничего не говорят; Их презирает гордость наша. Святыня древнего Кремля, Надежда, сила, крепость наша — Ничто вам! Русская земля От вас не примет просвещенья, Вы страшны ей: вы влюблены В свои предательские мненья И святотатственные сны! Хулой и лестию своей Не вам ее преобразить, Вы, не умеющие с нею Ни жить, ни петь, ни говорить! Умолкнет ваша злость пустая, Замрет неверный ваш язык: — Крепка, надежна Русь святая, И русский бог еще велик!

К СЕСТРЕ Е. М. [ХОМЯКОВОЙ]

(В альбом)

Дороже перлов многоценных Благочестивая жена! Чувств непорочных, дум смиренных И всякой тихости полна. Она достойно мужа любит, Живет одною с ним душой, Она труды его голубит, Она хранит его покой, И счастье мужа — ей награда И похвала, — и любо ей, Что, меж старейшинами града, Он знатен мудростью речей, И что богат он чистой славой, И силен в общине своей; Она воспитывает здраво И бережет своих детей: Она их мирно поучает Благим и праведным делам. Святую книгу им читает, Сама их водит в божий храм; Она блюдет порядок дома: Ей мил ее семейный круг, Мирская праздность не знакома И чужд бессмысленный досуг. Не соблазнят ее желаний Ни шум блистательных пиров, Ни вихрь полуночных скаканий И сладки речи плясунов, Ни говор пусто-величавый Бездушных, чопорных бесед, Ни прелесть роскоши лукавой, Ни прелесть всяческих сует. И дом ее боголюбивый Цветет добром и тишиной, И дни ее мелькают живо Прекрасной, светлой чередой; И никогда их не смущает Обуревание страстей: Господь ее благословляет И люди радуются ей.

К ЧААДАЕВУ

"Вполне чужда тебе Россия,"

Вполне чужда тебе Россия, Твоя родимая страна! Ее предания святыя Ты ненавидишь все сполна. Ты их отрекся малодушно, Ты лобызаешь туфлю пап, — Почтенных предков сын ослушной, Всего чужого гордый раб! Свое ты все презрел и выдал, Но ты еще не сокрушен; Но ты стоишь, плешивый идол Строптивых душ и слабых жен! Ты цел еще: тебе доныне Венки плетет большой наш свет, Твоей презрительной гордыне У нас находишь ты привет. Как не смешно, как не обидно, Не страшно нам тебя ласкать, Когда изволишь ты бесстыдно Свои хуленья изрыгать На нас, на все, что нам священно, В чем наша Русь еще жива. Тебя мы слушаем смиренно; Твои преступные слова Мы осыпаем похвалами, Друг другу их передаем Странноприимными устами И небрезгливым языком! А ты тем выше, тем ты краше: Тебе угоден этот срам, Тебе любезно рабство наше. О горе нам, о горе нам!

К. К. ПАВЛОВОЙ

"Хвалю я вас за то, что вы"

Хвалю я вас за то, что вы Поете нам, не как иныя, Что вам отечество Россия, Вам — славной дочери Москвы! Что вам дался язык наш чудный, Метальный, звонкой, самогудный. Разгульный, меткий наш язык! Ведь он не всякому по силам! А почитательницам милым Чужесловесных дум и книг Он не доступен — и не знают Они его — они болтают Другим, не русским языком Свои мечты и впечатленья: И нет на них благословенья. Они у бога нипочем! Я вас хвалю и уважаю За то, что вы родному краю Принадлежите всей душой, Что вы по-нашему поете, Хоть языки Шенье и Гете Послушны вам, как ваш родной. Я вас хвалю — и рад я буду, Когда пойдет ходить повсюду Моя правдивая хвала За подвиг ваш, во имя ваше: Она действительней и краше И в свете более смела, Скорей отыщет грешны души: Да слышит, кто имеет уши!

К. К. ПАВЛОВОЙ

"Тогда, когда жестоко болен"

Тогда, когда жестоко болен Телесно, и жестоко хил Душевно — я судьбою был Жить на чужбине приневолен; Когда под гнетом же судьбы И дни мои, всегда больные, Шли плохо, валко, что хромые Или Гомеровы мольбы, — И в том моем томленье жестком Всегда, везде я помнил вас: На ваш отрадный мне возглас Всегда готовым отголоском Я отвечал; и самый Рим, Со всей громадою высоких Воспоминаний, дум глубоких, В душе встающих перед ним, Палаты, храмы и столбницы, И все, что ныне говорит Поэту — мрачно-гордый вид Самовластительной столицы Трех поэтических миров Минувших, и поля пустынны Кругом ее, — давно-старинный Упрек сынам ее сынов! — И самый Рим давал мне волю Воспоминать об вас; и в нем Я, вашим счастливым стихом Любуясь, тягостную долю Мою нередко забывал, — Так я ль, теперь, когда оставил Чужбину, и уже направил Мечты туда, где я живал… Так я ль, когда хвораю мене И не грущу уже, — теперь, Когда я отворяю дверь Моей красавице, Камене, Зову ее к себе; когда Я здесь, в Москве, где так красивы И так любезно расцвели вы Для вдохновенного труда, — И расцвели хвалой и славой — Где стих ваш ясен, как хрусталь; Как злато, светел; тверд, как сталь; Звучит и блещет величаво; В Москве, где вас, я помню, я Не раз, не два, и всенародно Пел горячо и превосходно! Певец свободного житья, Громко-хвалебными стихами Усердно поклонялся вам! И подобает тем стихам Хвала моя: в ту пору вами Моя кружилась голова! Теперь ли я? — какой же буду Поэт я, если позабуду Все ваши милые права На стихотворные творенья Мои? — Не будет никогда Мне столь великого стыда, Столь многогрешного паденья Не будет мне. Смотрите: вот Лишь мало-мальски успокоен В моем житье, еще расстроен Толпой болезненных забот Почти весь день, еще надежде Почти не смея доверять, Что буду некогда опять Таким, каков бывал я прежде, Когда лишь только что дышу Вольнее, и лишь не сурово Гляжу на свет, — вот жизни новой Цветы я вам уж приношу!

К. К. ПАВЛОВОЙ

"В достопамятные годы"

В достопамятные годы Милой юности моей, Вы меня, певца свободы И студентских кутежей, Восхитительно ласкали — И легко мечты мои Разгорались и пылали Вдохновением любви; И легко и сладкогласно Мой счастливый стих звучал, Выговаривая ясно Много, много вам похвал! Поэтически-живая Отцвела весна моя, И дана мне жизнь иная И тяжелая — но я… Тот же я: во мне сохранно Уцелели той поры Благодатной, бестуманной Драгоценные дары: Сердца чистая любовность, И во всякий день и час Достохвальная готовность Воспевать и славит вас Громко, живо, самозвонно! И теперь, когда, увы! Чересчур не благосклонно На меня глядите вы — Потому что за родную Старину и за своих На врагов и нехристь злую Восстает мой русский стих, Потому что не хочу я Немчуры, и не даюсь Ей в неволю, и люблю я Долефортовскую Русь — И теперь, когда опалой Поразили вы меня, Неприязнью небывалой Беззащитного гоня, И теперь я ваш глубокий Почитатель, и готов Вас попрежнему высоко Славить множеством стихов. Я себе не изменяю, Потому что с юных лет Ясно вижу, твердо знаю, Что тем паче я поэт, И тем выше, и тем краше Достославное мое Песнопенье, что я ваше Неизменное копье!