Когда она спускалась, в окне заблестело зимнее солнце — алый шар в затянутом дымкой небе, и (или это ей привиделось?) на золотую монету, которую она держала в руках, пал кроваво-красный отсвет.

В тихом доме Бантингов этот день протекал как все прочие, но на улице, конечно, царила необычная суета.

Вероятно оттого, что в небе после долгого перерыва светило солнце, можно было подумать, будто весь Лондон сбежался сюда развлекаться.

Когда Бантинг, наконец, вернулся, жена молча выслушала его подробный рассказ о царящем вокруг возбуждении. Потом она внезапно пронзила его странным взглядом.

— Ты, надо думать, не упустил случая там побывать?

Бантинг виновато кивнул.

— Ну?

— Ну, там почти не на что смотреть — уже не на что. Но какова дерзость! Если бы эта бедняжка успела вскрикнуть (хотя, говорят, он не дал ей времени)? кто-нибудь непременно бы услышал. Говорят, если он будет действовать в том же духе, — вести свою охоту вечером и прочее — то его никогда не поймают. Он наносит удар, и в какие-нибудь десять минут смешивается с толпой!

Вечером Бантинг не пожалел шестипенсовика и накупил много газет. Они гадали, высказывали предположения, но по существу в десятый раз перепевали сказанное прежде.

Полиция — это было ясно — зашла в тупик, и миссис Бантинг, как ни странно, полегчало: свалились с плеч усталость, нездоровье и ужас, донимавшие ее все утро.

А затем спокойное течение дня было самым драматическим образом нарушено. Супруги попили чаю, и Бантинг сел дочитывать газеты, но тут внезапно раздался оглушительный двойной стук в дверь.

Миссис Бантинг, вздрогнув, подняла глаза.

— Кто бы это мог быть? — спросила она.

Но когда Бантинг встал, она быстро его остановила:

— Постой. Я сама открою. Похоже, это кто-то ищет жилье. Я их в два счета спроважу!

Не успела она выйти, как послышался еще один такой же стук.

Миссис Бантинг открыла парадную дверь. Перед ней предстал незнакомец. Он был высок, смугл и украшен большими черными усами. Неизвестно почему, миссис Бантинг решила, что он похож на полисмена.

Первые же слова незнакомца подтвердили ее предположение.

— Я прибыл с ордером на арест! — воскликнул он театрально, глухим голосом.

Издав слабый возглас протеста, миссис Бантинг раскинула руки, чтобы преградить полисмену путь. По ее лицу разлилась смертельная бледность. Но незнакомец вдруг громко расхохотался, и она узнала этот смех!

— Здравствуйте, миссис Бантинг! Вот уж не ожидал, что вы так легко попадетесь!

Это был Джо Чандлер, обрядившийся в чужое платье, — она знала, что иногда, в интересах работы, ему приходится прибегать к маскараду.

У миссис Бантинг начался приступ неконтролируемого, истерического смеха, как в утро прибытия Дейзи, когда на Мэрилебон-Роуд раздались выкрики газетчиков.

— В чем дело? — В переднюю вышел Бантинг.

Юный Чандлер с пристыженным видом закрыл за собйо дверь.

— Я не хотел ее пугать, — растерянно проговорил он. — Я просто по-дурацки пошутил, мистер Бантинг. — Они вдвоем отвели миссис Бантинг в гостиную.

Но там ей сделалось еще хуже: она накинула себе на лицо передник и начала истерически рыдать.

— Я был уверен, что она меня узнала, — оправдывался юноша. — Но, выходит, я ее все же напугал! Простите, ради бога!

— Пустяки! — воскликнула миссис Бантинг и откинула с лица передник. Из глаз ее все еще струились слезы, смех перемежался рыданиями. — Ерунда, Джо! Я сама виновата: глупо ни с того ни с сего пугаться. Но в двух шагах отсюда произошло убийство, поэтому у меня сегодня голова идет кругом.

— Оно и понятно, — поддакнул ей расстроенный юноша. — Я собирался заглянуть только на минутку. Я сейчас на службе, мне нельзя задерживаться…

Джо Чандлер окинул тоскливым взглядом остатки еды на столе.

— Перекусите, много времени это не займет, — гостеприимно предложил Бантинг, — а потом расскажете нам о новостях. Мы попали в самый центр событий, не так ли? — Он сказал это с явным удовольствием, даже с гордостью.

Джо кивнул. Он уже успел вонзить зубы в бутерброд. Прожевав, он произнес:

— Да, одна новость у меня есть, хотя не думаю, что она вас очень заинтересует.

Оба подняли глаза. Миссис Бантинг внезапно овладела собой, только грудь ее время от времени все еще судорожно вздымалась.