– Не только, – мгновенно отреагировал Ансар. – Я хотел показать тебе пирамиды – с высоты птичьего полета…

Татьяна фыркнула:

– Не обманывай! Ничего ты не хотел! Твой посланник аж позеленел, когда я об этом заикнулась!

Первый, самый напряженный момент встречи оказался успешно пройден. Впрочем, дальше начиналось самое сложное.

«Лучше бы он был холоден со мной, – досадливо подумала Таня. – Лучше б, хоть мимолетом, сказал какую-нибудь гадость… Тогда было бы легче: ощетиниться в ответ, строго спросить: „Что тебе от меня нужно?“ И дальше бы они говорили только о каком-нибудь деле. Но сейчас, когда Ансар рядом и от одного его присутствия по телу пробегает легкая дрожь, так и тянет натворить глупостей. И, наплевав на Ансарова помощника, в услужливом нетерпении застывшего поодаль, просто обнять шейха и самой впиться в его губы горячим поцелуем…

Удивительный, убийственный человек. Ведь он ее подставил. Предал. Бросил. А она, прежде никогда не прощавшая врагов, его простила мгновенно. Простила все: бессонные ночи, и слезы, и то, как оскорбительно он себя с ней повел…

«Будь проще, Таня, – приказала она себе. – Что еще за любовь-морковь, простила – не простила? Он к тебе добр – пользуйся. Может, еще одно ожерелье, тысяч за пятьсот долларов, заработаешь…»

И от таких пошлых, приземленных мыслей ей сразу стало легче.

Таня огляделась по сторонам.

Яхта казалась абсолютно безлюдной. Никого из команды, ни гувернантки Марселлы – один лишь Ансаров помощник, дежурящий на тактичной, чтоб ни единого их слова не расслышать, дистанции.

– Как-то у тебя тут… необычно. Слишком тихо! – пробормотала она.

– Извини, – склонил голову шейх. – Не думал, что ты ждешь пышную встречу.

«Ансар, похоже, оправдывается? – удивилась она. – Что-то новенькое…»

Первое затмение – от галантности шейха, его красоты, влюбленного взгляда, теплых слов – миновало. И теперь Татьяна внимательно вглядывалась в лицо Ансара, все пыталась прочитать по нему, понять: зачем экс-возлюбленный ее позвал? Но не видела ничего, кроме искренней радости. И это слегка настораживало. Потому что, хотя девушка и знала себе цену, но знала и другое: перед шейхом, с его миллионами, падают ниц любые красавицы. А она – безусловно, достойный экземпляр, но не до такой степени, чтобы организовывать передачи записок в кафе и заставлять слугу, в нарушение всех правил, облетать на вертолете пирамиды. Ему что-то от нее нужно. Но что?

…И едва сели за стол (тот оказался накрыт, однако ни единого человека из прислуги не наблюдалось), Татьяна царственным взмахом головы приняла Ансаров тост, звучавший очень по-русски, – за прекрасных дам и за встречу. А потом сразу произнесла:

– Ансар, давай играть в открытую. Я никогда не поверю, что ты позвал меня просто потому, что соскучился. Что ты от меня хочешь?

(Спрашивала – и в глубине души надеялась: шейх хотя бы сделает вид, что ему от нее ничего не нужно. Действительно соскучился, вспоминал, мечтал увидеться…)

Однако тот, похоже, обрадовался, что время комплиментов истекло. И задумчиво произнес:

– Да, Таня. Ты права. У меня к тебе дело.

И одной этой фразой перечеркнул все ее тайные, но такие горячие мечты. Вино сразу показалось кислым, а искусно сервированные блюда (осьминоги, гигантские креветки, огромные мидии) больше не пробуждали аппетит, но вызывали отвращение.

– Спасибо, что ты честен со мной, Ансар, – холодно произнесла она.

А он – спокойно парировал:

– Я всегда предпочитаю сначала говорить о деле – и лишь потом о любви. Я хочу, чтобы ты мне помогла, Таня.

– Помогла? – горько усмехнулась она. – Как? Надумал заминировать еще один самолет? Или что-нибудь еще более эффектное?

Он перегнулся через стол, коснулся ее руки. Он хочет сказать, что сожалеет?

Однако шейх заговорил совсем о другом, и голос его звучал – о боги, возможно ли такое?! – будто принадлежал не миллиардеру, властителю мира, а мятущемуся, неуверенному в себе интеллигенту:

– Знаешь, Таня, что говорил мне отец, мне, совсем еще тогда молодому? «Ансар, ты – мужчина, но ты не похож на других мужчин. И отличаешься от них тем, что твой статус дает тебе возможность быть всегда правым. Запомни: всегда. Даже в том случае, если ты совершаешь абсолютно неразумный поступок». Я, конечно, согласился с отцом. И всегда считал: все, что я делаю, – единственно верно. Но сейчас иногда думаю: до какой же степени я заблуждался… Совершал ошибки – и не признавал этого…

Шейх смолк.

– Ты ведь по образованию психолог, – продолжил он, – и должна понимать, насколько тяжело осознавать подобное, особенно такому человеку, как я.

«Тяжелы они, страдания непогрешимого миллиардера…» – насмешливо подумала Таня. Но к чему клонит Ансар, она пока не понимала.

– Впрочем, – спокойно добавил шейх, – ты не только психолог, но еще и игрок. Поэтому не мне тебе объяснять, насколько ты бываешь разочарован, когда оказывается, что ты ставил не на ту карту.

Он внимательно взглянул на нее, и Таня беззаботно усмехнулась в ответ:

– Ну, я – в отличие от тебя – о своих ставках никогда не сожалела.

Хотя она по-прежнему не понимала, куда ведет Ансар и к чему это запоздалое и, кажется, не совсем искреннее раскаяние.

Шейх же скривил губы в улыбке:

– Ты всегда ставишь правильно? Всегда довольна, как складывается твоя жизнь? И тебе никогда не хочется бросить свою отвратительную работу, замешанную на обмане, и навсегда забыть одинокие вечера в пустой квартире и безумный город, где ты живешь?

«Можно подумать, у меня есть другой выход – вместо работы! Или ты меня сейчас на свою яхту жить позовешь? Или в какой-нибудь из особняков?!»