После сего [т. е. после речи в ареопаге и всего того, что последовало за этим] Павел, оставив Афины, пришел в Коринф (1). Именно об этом путешествии (как уже упоминалось в конце предыдущей главы), говоря о своем участии в служении в Коринфе, Павел позже писал: «Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете» (1 Кор. 2:2–3). Нам нужно попытаться глубже проникнуть в причины, вызвавшие у Павла страх и решимость. Что же случилось в Коринфе, что вызвало у него тревогу и осознание необходимости проповедовать только Христа и Его крест?

Павел был поражен гордыней и аморальной жизнью населения Коринфа, а евангельское распятие приходит в прямое столкновение и с тем, и с другим. Начнем с того, что коринфяне были гордыми людьми. Их интеллектуальное высокомерие явно проявляется в переписке Павла с ними. Они гордились своим прекрасным городом, который был перестроен Юлием Цезарем в 46 году до Р. X. Они хвалились своим богатством и культурой, знаменитыми народными празднествами, которые проводились один раз в два года, своим политическим престижем столицы провинциальной Ахаии, считавшейся даже выше Афин. Но крест усмиряет человеческую гордыню. Крест утверждает, что нам, грешникам, нечем платить и нечем заслужить наше спасение. Неудивительно, что немногие из мудрых, влиятельных и высокопоставленных коринфян ответили на призыв Благой вести (1 Кор. 1:26 и дал.)!

Во–вторых, в умах всех людей город Коринф ассоциировался с безнравственностью. За городом, на высоте примерно 2 000 футов над уровнем моря, возвышался скалистый выступ, называемый Акрокоринфом. На его плоской вершине находился храм Афродиты или Венеры, богини любви. Ей служили тысячи рабынь, заполнявшие ночные улицы города как храмовые проститутки. Сексуальная распущенность Коринфа вошла в поговорку, так что korinthiazomai означало «вести распутную жизнь», а korinthiastes было синонимом «проститутки». Коринф был «ярмаркой тщеславия Римской империи» [385] . Но Евангелие Христа распятого призывало коринфян к покаянию и праведной жизни и предупреждало их, что «неправедные Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6:9 и дал.).

Крест Христов именно здесь, в своем призыве к смирению и самоотречению является камнем преткновения для гордых и грешных. Отсюда и «немощь и страх и великий трепет» Павла и осознание необходимости «быть… незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2:2–3).

И, нашед некоторого Иудея, именем Акилу, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его, — потому что Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима, — пришел к ним (2а). Эта супружеская пара, которую Павел впоследствии представит как своих «сотрудников во Христе Иисусе, которые голову свою полагали» за его душу (Рим. 16:3–4), являлась примером чрезвычайной степени мобильности. Акила родился на южном берегу Черного моря, в Понте, а затем переселился в Италию. Нам не говорят, отчего он имигрировал, мы также не знаем, женился ли он на Прискилле до или после своего отъезда. Но уже вместе они покинули Рим и приехали в Коринф во исполнение императорского указа. Светоний говорит об этом в «Божественном Клавдии»: «Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом {impulsore Chresto), он изгнал из Рима» [386] . Изгнанников Светоний называет «иудеями», но Хрест, по–видимому, означает Христа (написание и произношение «Christus» — «Христос» и «Chrestus» — «Хрест» очень схожи между собой), и в этом случае иудеи являются христианами, а волнения в иудейской общине приписываются проповеди благовестия. Предположительно, Акила и Прискилла уже были верующими, когда приехали в Коринф. Позже они еще раз переедут, на этот раз из Коринфа в Эфес вместе с Павлом, и церковь, или часть ее будет собираться у них в доме (18:18,19,26. 1 Кор. 16:9) [387] .

Итак, Павел пришел к ним (26), и, по одинаковости ремесла, остался у них и работал: ибо ремеслом их было делание палаток (3). У них была одна профессия, как и одна вера. Что это за профессия? Практически все английские версии переводят skenopoios как «изготовитель палаток», потому что skene, или skenos — это палатка. Некоторые комментаторы предпочитают «кожевник», или «шорник», поскольку «древние палатки обычно делались из кожи» [388] . Другой вариант — «ткач», и вполне возможно (хотя и не доказано), что Павел ткал грубую ткань из густой овечьей шерсти родной Киликии.

Называемая по–латински cilicium, она использовалась для изготовления занавесок, ковров и одежды, равно как и для палаток. Но точно известно, что это был физический труд и Павел работал руками. Дело в том, что все раввины обязательно обучались какому–нибудь ремеслу и настаивали на том, чтобы молодежь следовала их примеру. Но Павел также настаивал на праве христианских учителей иметь материальную поддержку со стороны учеников (прим.: Гал. 6:6; 1 Кор. 9:4 и дал.). Но сам он добровольно отказался от этого права, с одной стороны, чтобы «не отяготить кого» из церкви, (1 Фес. 2:9; 2 Фес. 3:8; 2 Кор. 12:13), с другой стороны, чтобы пресечь обвинения в нечистых помыслах. Он хотел проповедовать Евангелие и не иметь от этого никакой материальной выгоды (1 Кор. 9:15 и дал.; 2 Кор. 11:7 и дал.). «Служение без поддержки» с полным правом завоевало популярность в наши дни. Это выражение применяется к миссионерам — проповедникам благочестия, которые обеспечивают себя собственным трудом, имея определенную профессию или занимаясь бизнесом, выполняя в то же время какой–то вид служения в миссионерской организации. Доктор Дж. Кристи Уилсон написал об этом в своей книге «Служение без поддержки сегодня» [389] . Принцип самообеспечения тот же, что у Павла, как и желание не обременять церковь, но главное то, что это может быть единственной возможностью для христиан попасть в те страны, которые не дают визы миссионерам, собирающимся посвятить себя только миссионерскому служению.

Тогда как Павел занимался изготовлением палаток каждый день, во всякую же субботу он говорил в синагоге и убеждал [несовершенное время, что выражает постоянство этого занятия] Иудеев и Еллинов. Последний термин означает «чтущих Бога» людей, которые также посещали богослужения в синагоге (4). А когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, побывав в Верии (17:14) и Фессалонике (1 Фес. 3:2), они привезли с собой не только добрые вести о вере и любви фессалоникийцев (1 Фес. 3:6), но также и подаяние (ср.: Флп. 4:14 и дал. и 2 Кор. 11:8–9). В результате Павел мог оставить свой тяжелый физический труд. Вместо этого, он понуждаем был духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос (5), или (ПНВ, ср.: НАБ) «что Христос есть Иисус». В любом случае, имела значение только личность исторического Иисуса и ожидаемого Христа. Но это благовествование Иудеям встретило упрямое сопротивление с их стороны, что заставило Павла повторно решиться на шаг, который он осуществил в Писидийской Антиохии (13:46,51), и обратиться к язычникам. На это раз его решение сопровождалось красноречивым жестом и заявлением: Но как они противились и злословили, то он, отрясши одежды свои [так, чтобы «к ним не пристало ни одной пылинки из синагоги»] [390] , сказал к ним [повторяя Иезекииля, см.: Иез. 33:1 и дал.]: кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам (6).

Лука далее говорит о Павле так: и пошел оттуда, и пришел к некоторому чтущему Бога, именем Иусту, которого дом был подле синагоги (7). Последняя фраза не является простым географическим дополнением. Она скорее означает то, что местом евангельского благовестия вместо синагоги стал частный дом, и люди, слушавшие Благую весть, были не иудеями, а язычниками. Мы знаем, что дом принадлежал некоему Титу Иусту, а он был человеком, чтущим Бога, но уже чистым вымыслом является то, что его вторым именем было Гаий; Гаий действительно упоминается в Послании к Римлянам 16:23 и 1 Послании к Коринфянам 1:14. Но удивительно то, что первым обращенным в благовествовании язычником стал Крисп, Крисп же, начальник синагоги, ответственный за богослужения, уверовал в Господа со всем домом своим (8а), а за ним и многие из Коринфян, предположительно, язычники, слушая (Павла), уверовали и крестились (86).