Лазарус отогнал призрак.

— Нет.

Темперанс наклонила голову набок и смотрела на него недоверчиво.

Кэр заставил себя улыбнуться.

— Это правда. Она кивнула.

— А у меня три брата и две сестры.

— Очевидно, семейство Мейкпис очень плодовито, — сухо заметил он.

Она прикусила губу, словно он высказал неодобрение, но продолжила:

— У меня есть младшая сестра. Ее зовут Сайленс.

Он изумленно поднял брови, но у него хватило ума воздержаться от замечаний.

Темперанс наклонилась немного вперед, и от этого движения шаль соскользнула с ее белого плеча. А он подумал, не сделала ли она это преднамеренно.

— Сайленс замужем за капитаном корабля, мистером Уильямом Холлингбруком. Недавно он вернулся в порт. Прошлой ночью с его судна украли весь груз.

Темперанс смотрела на него со странным выражением светло-карих глаз, как будто ожидала, что он на это скажет.

— Мне очень жаль.

Она покачала головой, его ответ явно не соответствовал данному случаю.

— Если груз или хотя его часть не найдется, капитан Холлингбрук будет разорен. Сайленс станет нищей.

Кэр потер пальцем серебряного ястреба, украшавшего его трость.

— Почему? Он вложил деньги в этот корабль?

— Нет, но владелец судна, видимо, обвиняет его в сговоре с ворами.

Кэр задумался.

— Не слышал, чтобы с корабля украли весь груз.

— Это довольно необычно. Очевидно, нет ничего удивительного, когда пропадает часть груза, но чтобы все, что находилось на борту… — Темперанс пожала плечами и, словно от усталости, откинулась на подушки.

Он наблюдал за ней. Он не понимал, почему она посчитала нужным посвятить его в свои заботы, но ему было приятно ее доверие. Он криво усмехнулся своей глупости.

Темперанс вдруг повернулась к нему.

— Простите, что заставляю вас выслушивать все это.

— Ничего.

Она улыбнулась, но губы у нее дрожали.

— Я не поблагодарила вас за сегодняшнее приглашение. Он пожал плечами:

— Это часть нашей сделки.

— Тем не менее, я благодарна за вашу доброту.

— Не говорите глупостей, — резко сказал он. — Уж, каким нельзя назвать меня, так это добрым.

Она отвернулась в сторону.

Будь он проклят, он сказал это слишком опрометчиво. Ему хотелось видеть ее глаза и снова слышать, как она рассказывает ему о своих заботах.

Лазарус кашлянул и хрипло сказал:

— Я не хотел, чтобы мои слова показались такими грубыми.

Уголок ее губ чуть приподнялся.

— Вы извиняетесь передо мной, лорд Кэр?

— А если бы извинялся, — тихо спросил Лазарус, — вы бы приняли мое извинение?

Она опустила глаза. — У меня нет необходимости видеть вас у своих ног.

— В самом деле? — шутливо спросил он. — Но вероятно, у меня есть такая необходимость.

Он смотрел, как румянец медленно заливает ее лицо и шею.

— Или, может быть, — прошептал Кэр, — вам захочется встать на колени передо мной?

Темперанс чуть не задохнулась от оскорбления и удивленно посмотрела на него. Этого и следовало ожидать — джентльмены так не говорят. Она должна была чувствовать себя оскорбленной. Но не от оскорбления у нее буйно забилось сердце, а на груди выступил пот. Это было что-то более первобытное.

Лазарус, почувствовав, как жар охватывает все его тело, тоже опустил глаза. Он и раньше охотился, выглядывал жертву, кружился над ней и затем падал камнем и хватал своими когтями, но это… это было совсем не похоже на обычную охоту.

— Вам не следует… не следует так говорить со мной, — сказала Темперанс, голос ее дрожал — но не от гнева.

Кэр исподлобья взглянул на нее.

— Почему же? Мне нравится обсуждать с вами такие вещи. А вам нет?

Она сглотнула. В свете фонаря он ясно видел ее горло.

— Нет.

— А я думаю, что вам нравится. По-моему, вы представляете себе то же, что и я. Сказать, что я вижу в своем воображении?

Она прижала руку к горлу, но ничего не сказала, а только смотрела на него застывшим взглядом.

Он намеренно остановил взгляд на верхней части ее груди, выступавшей из глубокого декольте.

— Я вижу вас в этом платье, мадам, вы стоите передо мной на коленях, и ваши юбки алыми волнами лежат вокруг вас. Я вижу себя, стоящего перед вами. Вы смотрите на меня, ваши золотистые глаза полузакрыты, как сейчас, ваши губы покраснели и влажны от прикосновения вашего языка… или, может быть, моего.