Леди поджала хорошенькие губки и повернулась к Темперанс.

— А кто эта… особа?

— Позвольте представить миссис Дьюз, — ответил лорд Кэр. Темперанс обратила внимание на то, что он не представил ей эту женщину.

Очевидно, леди тоже это заметила. Выражение ее лица стало холодным.

— Если вы привезли одну из ваших распутных девиц в дом леди Бекинхолл…

Лорд Кэр поднял бровь.

— Ваше воображение не делает вам чести, миледи. Уверяю вас, миссис Дьюз — самая респектабельная личность в этом доме.

Леди, прищурившись, посмотрела на него:

— Осторожно, Лазарус. Вы ступаете на тонкий лед.

— В самом деле?

— Кто эта женщина?

Темперанс чувствовала, как от явно пренебрежительного отношения этой леди горят щеки. Та говорила так, как будто Темперанс была собакой или кошкой, неспособной говорить.

— Друг, — сказала Темперанс.

— Что вы сказали? — Леди сделала вид, что искренне удивлена, ее способностью говорить.

— Я сказала, что я — друг лорда Кэра, — уверенно повторила Темперанс. — А вы?..

— Лазарус, скажите мне, что это шутка. — Дама снова обратилась к лорду Кэру, полностью игнорируя присутствие Темперанс.

— Это не шутка, — сдержанно улыбнулся лорд Кэр. — Я никогда бы не подумал, что именно вам не понравится, что я буду сопровождать респектабельную леди.

— Респектабельную! — Словно от отвращения к этому слову леди закрыла глаза. Затем ее сапфировые глаза раскрылись. — Отошлите ее куда-нибудь и позвольте мне представить вас особе вашего ранга. Есть несколько незамужних…

Но лорд Кэр уже уводил Темперанс.

— Лазарус! — прошипела ему вслед леди. — Я же твоя мать.

Лорд Кэр повернулся с недоброй улыбкой на лице.

— Я это слышал, мадам.

Он небрежно поклонился. Когда они уходили, на лице леди мелькнуло странное выражение. Что-то жалкое и непривычное. Обида, может быть? Они прошли мимо, и выражение на ее лице снова стало холодным и равнодушным.

Чувствуя, как горят щеки, Темперанс взглянула на лорда Кэра.

— Так это была ваша мать?

— Увы, да, — ответил он и зевнул, прикрывшись кулаком.

Господи! Она никогда бы не задумалась над их отношениями, если бы не открытая неприязнь, которую проявил лорд Кэр к этой леди. Неужели он ненавидит собственную мать? Темперанс нахмурилась, вспомнив кое-что еще.

— Она действительно думает, что я ваша…

— Да, — отрезал он. Но, взглянув на нее, смягчился. — Пусть это вас не тревожит. Любой человек только посмотрит на вас и сразу поймет, что вы никогда не позволили бы мне соблазнить вас.

Темперанс отвела взгляд, размышляя, не дразнит ли он ее, и вот тогда это и случилось. Ступая, она за что-то зацепилась и услышала треск разрываемой ткани.

— О нет!

— Что случилось?

Темперанс опустила глаза на подол платья в надежде, что это не слишком заметно.

— Я разорвала подол платья. — Она взглянула на Кэра. — Здесь не найдется местечка, где бы я могла починить его?

Он кивнул и, справившись у лакея, повел ее в дамскую комнату. Эта комната находилась за небольшим холлом, и Темперанс осторожно приподнимала юбки, пробираясь туда. Войдя в комнату, она огляделась, здесь было светло, комната была удобно обставлена низкими креслами, но вокруг никого не было. Неужели здесь нет горничных, которые могут помочь леди?

Темперанс пожала плечами и осмотрела подол.

— Вам помочь?

Темперанс подняла голову, ожидая увидеть горничную, но в комнату вошла леди. Высокая и бледная, с осанкой королевы и волосами приятного бледно-рыжего оттенка. На ней было роскошное платье — серо-зеленое, расшитое серебряными нитями.

Темперанс растерялась.

Незнакомка извинилась:

— Я не хотела помешать…

— О нет, — поспешила сказать Темперанс, — просто я ожидала горничную или… ну… во всяком случае, не леди. У меня порвался подол.

Леди наморщила прямой носик.

— Ненавижу, когда это случается. — Она оглянулась. — У леди Китчен истерика или нервный припадок. Неудивительно, что все горничные сбежались туда.

— О! — Темперанс снова взглянула на черную оборку на подоле. Она свисала самым печальным образом.

Но леди уже опустилась перед ней на колени.

— О, пожалуйста, не надо, — инстинктивно сказала Темперанс. Эта дама явно была аристократкой. Что бы она сказала, если бы узнала, что Темперанс — дочь пивовара?