«Чувство собственной важности делает человека безнадёжным: тяжелым, неуклюжим и пустым. Быть воином означает быть лёгким и текучим» (К. Кастанеда, из кн. 11, с. 35).

«Смирение обладает великой силой. От смирения диавол рассыпается в прах. Оно — самый сильный шоковый удар по диаволу. Там, где есть смирение, диаволу не находится места. А если нет места диаволу, следовательно, нет и искушений» (из наставлений Антония Великого, Добротолюбие, т. 1).

«Пока человек чувствует, что наиболее важное и значительное явление в мире — это его персона, он никогда не сможет по-настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь, он не видит в нём ничего, кроме самого себя» (К. Кастанеда, из кн. 11, с. 83).

«И точно, все хотящие быть принятыми в первый чин, не иначе могут этого достигнуть, как смирением; так как в начале то, что свергло с неба, было движение гордости. Итак, если не будет в человеке крайняго смирения, смирения всем сердцем, всем умом, всем духом, всею душею и телом, — то он царствия Божия не наследит…

Пребудьте во всяком смирении и терпении, да прейдут от вас страсти…

Смирение принесёт тебе отпущение грехов. Смирение же состоит в том, чтоб человек считал себя грешником и думал, что он ничего добраго не делает пред Богом; чтоб прилежал молчанию и себя вменял ни во что; чтоб не упорствовал ни пред кем, настаивая на своем слове; чтоб отлагал свою волю, лице опускал долу, смерть имел пред очами, остерегался лжи, пустых не произносил слов, настоятелю не возражал, терпеливо сносил обиды и нудил себя благодушно переносить всякия притрудности и прискорбности. Постарайся, брат, соблюдать сии правила, чтоб не была безплодною жизнь твоя» (из наставлений Антония Великого, Добротолюбие, т. 1).

«Я (дон Хуан) когда-то ненавидел само слово “смирение”. Я — индеец, а мы, индейцы, всегда были смиренны и только и делали, что опускали головы. Я думал, что смирению не по пути с воином. Я ошибался. Сейчас я знаю, что смирение мага и смирение нищего — невероятно разные вещи. Маг ни перед кем не опускает голову, но в то же время он никому не позволяет опускать голову перед ним. Нищий, напротив, падает на колени и шляпой метёт пол перед тем, кого считает выше себя. Но тут же требует, чтобы те, кто ниже его, мели пол перед ним» (К. Кастанеда, из кн. 4, ч. 1, гл. 1, с. 24).

«Будь во всём смирен: в осанке, в одежде, в сидении, в стоянии, в походке, в постели, в доме и во всех принадлежностях его» (св. Антоний Великий) (из сборника поучений Святых отцов и подвижников благочестия «Монашеское делание», составитель свящ. В. Емеличев, Свято-Данилов монастырь, М-91 г., с. 137).

«Новоначальный, не имеющий смирения, не имеет у себя оружия на сопротивнаго; и таковый потерпит великое поражение» (из поучения св. Ефрема Сирианина, Добротолюбие, т. 2).

«Слишком сильное сосредоточение на себе порождает ужасную усталость. Человек в такой позиции глух и слеп ко всему остальному. Эта странная усталость мешает ему искать и видеть чудеса, которые во множестве находился вокруг него. Поэтому кроме проблем у него ничего не остаётся» (К. Кастанеда, из кн. 11, с. 23).

И снова автор:

Собственно, достижение покорности, как устойчивого состояния, столь грандиозно и значительно, что больше (в духовной области) ничего не требуется…

Ничего! Вы представляете?

Не надо больше ни медитаций, ни ОВД [7] , ни созерцаний, ни работы с телом, ни прочих «техник». Человек в этой позиции уже достиг всего! В него «вливается» энергия со всего космоса — поскольку он «открыт» и «пуст». К нему теперь приходит Всё!

Покорность — это исполнение всех-всех желаний без «желаний» их…

Смирение — золотой ключ!

Вот почему мы продолжаем нашу выборку цитат:

«Смирение духовно необходимо человеку во всех сферах творчества, ибо личное самочувствие нигде не должно заслонять Предмета. Но нигде оно не имеет такого исключительного значения, как в религиозном опыте, ибо именно в религии человек знает себя предстоящим непосредственно самому Богу. Религиозный опыт предполагает в человеке смирение с самого начала: ибо при отсутствии смирения человек совсем не перенесёт живого веяния божественного Совершенства; он не вынесет и одного отвлечённого представления о нём — и восстанет подобно “Деннице”. Поэтому смирение стоит уже у самого порога религиозного опыта. В дальнейшем же развитии оно возрастает и углубляется с каждым новым восприятием: чем богаче религиозный опыт, тем более смиряется человек перед лицом Божиим, ибо “безмерная разность” вызывает в нём верное восприятие своей малости, т. е. верное самочувствие и самосознание» (из кн. И. А. Ильина «Аксиомы религиозного опыта»).

«Чувство собственной важности — главнейший и самый могущественный из врагов человека. Его уязвляют и обижают действия либо посягательства со стороны ближних, и это делает его слабым. Чувство собственной важности заставляет человека всю его жизнь чувствовать себя кем-то или чем-то оскорблённым» (К. Кастанеда, из кн. 11, с. 227).

«У диавола нет остроты ума, он очень глуп. Он весь сплошная путаница, конца-края не сыщешь. И ведёт себя то как умный, то как дурак. Его плутни — топорной работы. Так устроил Бог, чтобы мы могли его раскусить. Надо быть сильно помрачённым гордостью, чтобы не раскусить диавола. Имея смирение, мы в состоянии распознать диавольские сети, потому что смирением человек просвещается и сродняется с Богом. Смирение — это то, что делает диавола калекой» (из кн. «Слова Старца Паисия Святогорца: Духовное Пробуждение»).

«Я (Карлос) сказал, что получил много писем от читателей, которые уверяли меня, что нельзя писать о своём ученичестве. Они ссылались на то, что учителя восточных эзотерических учений требуют соблюдения абсолютной тайны.

— Может, эти учителя просто индульгируют в том, что они учителя? — сказал дон Хуан, не глядя на меня. — Я не учитель. Я всего лишь воин. Поэтому я понятия не имею, что чувствуют учителя…

Я не знаю, что чувствуют учителя. Я знаю только смирение мага. А оно никогда не позволит мне быть чьим-то учителем» (К. Кастанеда, из кн. 4, ч. 1, гл. 1, с. 14, 24).