— Вы настаиваете на объяснениях?

— Нет. Если вы не хотите — не говорите. Но тогда работать вам придется в Кронштадте. Или, если охотничья команда меня в этом не поддержит, а я вполне допускаю такой вариант, тогда я переберусь в Кронштадт.

— Даже вот так?

— Да. Так.

Дом бабки Арины, как ни странно, тоже произвел впечатление незнакомого. Во всяком случае, на Виктора. Ирка же, наоборот, сориентировалась в момент. Пахло в доме больше керосином, и скоро стало ясно, почему. Мало того что попередвинута была вся мебель, словно тут слоны танцевали, так еще в придачу какой-то дурень из бабкиных родственников уронил лампу. Стекло разбилось вдрызг, а из перевернутого резервуара вытек и впитался в пол остаток керосина. А вонять он умеет и в малых дозах.

Обругав бестолковых Арининых родичей, Ирка сбегала в сарай и притащила коротенькую лестницу. Витя и не знал, что его супруга знает бабкины тайнички.

Скоро она притащила три запасных стекла для той лампы, которая валялась на полу, связку фитилей и отдельно пакет из пожелтевшей бумаги. Оказалось, к той жестяной штуковине, бывшей повседневной лампой для Арины, имелась и другая, «на праздник». Но так ни разу и не использовалась.

— Толку-то. Керосина нет. Да и этот вытек.

— Должен быть. Пошли!

Керосин и вправду нашелся — в мятом десятилитровом бидоне и здорово ржавой канистре. Была еще одна, но она стояла открыто, и ее, видно, прибрали к рукам. А эти спрятаны за дровами и остались незамеченными.

Виктор наклонился поднять жестяной резервуар с головкой и заметил на полу какие-то блики. Присмотревшись, понял, что это играет свет из окошка, неплотно забитого досками, на мельчайших металлических шариках. И было их много.

— Что за фигня? — удивился Виктор и потыкал тонкой щепочкой в один из шариков. Тот послушно перекатился в сторону, наткнулся на другой такой же и слился с ним. Пихаемые Витей шарики послушно и как-то радостно сливались друг с другом, как оттаявшие части жидкого Терминатора. — Тут ртути до фигищи на полу, — безрадостно проинформировал подругу.

Та подошла, посмотрела, потом почему-то стала осматривать стену напротив.

— Ты чего?

— У Арины тут термометр висел обалденный. Ртуть в такой спирали была. Начала того века, «городской», как она его называла. Ага, вот на полу осколки. Разбили, черти полосатые…

— Да плевать, откуда ртуть. Ноги надо уносить, отравимся.

— Брось, токо начали. Давай я ее соберу в банку, сколько удастся, а там разберемся.

Виктор открыл окно, посбивав доски, стало светлее. Пока Ирка корячилась на полу, сгребая капли, Виктор старательно вспоминал, что он о ртути знает. Выяснилось, что немного. Если ртуть выпить, то ничего не будет, а вот пары ядовиты. Насколько? Этого он не помнил.

— О чем задумался?

— Оборону тут держать сложно. Кто угодно в дом залезет. Хоть через веранду, хоть через дверь, хоть через сарай или подпол…

— Сортир забыл. Через выгребную яму тоже можно. Но, во-первых, тут немноголюдно и раньше было, а во-вторых, оружия у нас на табун медведей хватит. Кстати, подпол надо проверить. У Арины там еще банки были. С соседского дома семнадцать трехлитровок. Да два десятка Аринины, если есть, и вполне нам на тушенку хватит. О, вспомнила! У бабки еще лаврушки куча была.

Ирина действительно притащила жестяную коробку, от которой остро пахло лавровым листом. Мешок с тяжелой, отсыревшей солью. Упаковки спичек — целую и початую. Потом почему-то очень обрадовалась, откопав в груде тряпок у раскрытого шкафа деревянную шкатулищу с разномастными пуговицами, и огорчилась, не найдя на привычном месте древнюю зингеровскую швейную машинку. Зато нашла нитки и иголки.

— Кто про что, а вшивый про баню! Пуговицы-то тебе на кой ляд сдались, а?

— Мы ж, по твоему решению, с людьми в контакт не входим, да? Значит, сорок лет живем в лесу. Одежду треплем. Молнии тебе столько прослужат? Шить прорехи на пальцах будешь? Или, как молнии через лет пять-шесть поклинит, деревяшки вместо пуговок понашиваем? К слову, дорогой, презервативов у тебя тоже не вагон. Как насчет детишек?

— Ну, сосок у тебя, пеленок всяких там, распашонок и памперсов тоже нет!

— Адам с Евой без памперсов обходились.

— Так они ж не одни были.

— Как не одни? Одни! Они ж первые люди были, вообще!

— Эх, крестик носишь, а Библию не читала.

— Читала!

— Значит, дура! У Адама с Евой было два сына — Каин и Авель. Так?

— Так. Дальше-то что?

— Каин убил Авеля. Так?

— Да так, так!

— Затактакала, Анка-пулеметчица. Так вот Каина выгнали из семьи. И он пошел в Ханананские земли — и там женился. На ком он там женился, если Адам, Ева и сам Каин, единственные люди на Земле, а? Лезь в погреб, а то разумничалась тут.

Он с некоторым усилием дернул разбухшую крышку люка в полу.

— Значит, нам тоже придется идти в Ханананские земли, — заявила из погреба Ирка немного погодя. И загремела чем-то стеклянным.

Виктор предпочел отмолчаться, подсвечивая фонариком сверху… Вообще-то он никогда в карман за словом не лез и умел отбрить собеседника легко, но происшедшие с Иркой метаморфозы совершенно сбили с толку. Вылупилась бабочка из куколки. Заготовленные комплекты одежды, продуманные и тщательно подобранные, годились, чтоб выжить в случае катаклизмы. Но вот под таким углом, как только что сказала спутница жизни, как-то и в голову не приходило.