О трудностях Трегидько не думал. Нет, он никогда не боялся трудностей.

— Кроме того, тебе не будут платить надбавку, — продолжал командир.

— Всех денег не заработаешь, — улыбнулся Трегидько.

А улыбка у него замечательная: от глаз по всему лицу разбегаются морщинки и лицо от этого становится добрым и приветливым.

— Когда ткачиха Гаганова переходила из передовой бригады в отстающую, она вряд ли думала о том, что потеряет в зарплате… Лишь бы для дела была польза, — деловито закончил старшина.

Командир посмотрел ему в глаза, крепко пожал руку.

— Спасибо тебе. Правильно рассуждаешь. И старшина Трегидько перешел на «спарку».

Не все радовались этому обстоятельству. Жена, например, выговаривала вечерами: «И что ты там потерял, на своем аэродроме? Уходишь раньше всех, а домой возвращаешься последним… Совсем не жалеешь себя. Ведь не молодой уже».

Трегидько молчаливо улыбался в ответ: не будешь ведь объяснять жене, что на «спарке» чаще летают менее подготовленные летчики. Они и двигатель эксплуатируют не всегда правильно, и посадку делают грубовато. Тут уж приходится следить за машиной с двойным вниманием…

Что же касается летчиков, те были вполне довольны механиком учебно-тренировочного самолета. За двадцать с лишним лет службы в авиации старшина Трегидько научился по слуху определять неисправность отдельных агрегатов двигателя. Стоило резко сработать авторазгрузочному клапану, механик тотчас же ставил диагноз: в гидроаккумуляторе не хватает воздуха. Послышится легкий зуд во время работы двигателя — старшина сразу же скажет: «Неточно отрегулирована подвеска удлинительной трубы».

Но вернемся к началу нашего рассказа.

Лопатки осмотрены. Все они оказались в порядке. Можно бы вытаскивать фару. Старшина тыльной стороной ладони вытер со лба пот и с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух.

Однако привычка к скрупулезности в осмотре техники после полета заставила Трегидько осмотреть и реактивную трубу. Вот справа мелькнуло что-то темное. Сначала старшина подумал, что это тень от прожектора. Повернув прожектор под другим углом и набрав в легкие воздуха, он сунул голову поглубже в раскаленное сопло и увидел трещину.

— Прогар! — молнией мелькнуло в голове механика.

О своем предположении Трегидько тотчас доложил инженеру эскадрильи Карпову и технику звена Никонорову. Те тоже обследовали трубу.

— Видимо, факелит форсунка, — решил инженер и велел отбуксировать самолет на стоянку.

А на другой день самолет перевезли в технико-эксплуатационную часть и разобрали.

С внешней стороны обнаженной реактивной трубы отчетливо виднелись цвета побежалости. Значит, в этом месте во время работы двигателя труба нагревалась докрасна.

Что бы произошло, если бы Трегидько выпустил «спарку» в следующий полет с таким дефектом? Вырвавшись наружу через трещину, раскаленные газы прожгли бы тонкую обшивку фюзеляжа и могли добраться до бака с горючим. Тогда возник бы пожар-Майор Ващенко, придя в технико-эксплуатационную часть и увидев неисправность самолета, на котором он должен был лететь с очередным молодым летчиком, сразу понял, какую опасность предотвратил старшина. И радостно стало у него на душе оттого, что в авиации служат такие люди, как Трегидько.

Всякий раз, когда майор Бибиков нажимал кнопку светолокатора; сердце его наполнялось гордостью за технику, которая пришла на вооружение метеорологам. Он представил, как автоматически открылись крышки у передатчика и приемника, как вспыхнула эмульсия лампы, послав кверху невидимый простым глазом световой луч. Отраженный облачностью, импульс попал в приемник.

Бибиков взглянул на синюю метку на электронно-лучевой трубке. Теперь ему стала точно известна высота нижнего края облаков.

Синоптик зашел в аппаратную, где трудились операторы. Экран был чист, только по курсу триста градусов на расстоянии шестидесяти-восьмидесяти километров виднелись светлые пятна. Это говорило о том, что там проходила облачность с большой мощностью по вертикали.

— Как погодка? — спросил штурман наведения у Бибикова, склонившегося над картами погоды. — Ночные полеты состоятся?

Синоптик не спешил с ответом. На широком моложавом лице его было раздумье.

Данные, полученные от гражданских метеостанций и с запасных аэродромов, говорили о том, что погода ухудшится за счет перемещения волнового возмущения с северо-запада на юго-восток. Однако строить прогноз только на этих данных Бибиков не стал. Как и полагается в таких случаях, он попросил руководителя полетов сделать воздушную разведку в район ухудшения погоды.