Шрифт:
— Терпите, хлопцы. Мы не можем, не имеем права снижать боеготовность полка!
И хлопцы терпели.
Часа через два после завтрака из столовой привезли бутерброды с салом. Магаев сам развозил их прямо по машинам.
— Может, подменить, Бухраидзе? — спросил он шофера КПМ. — Засни часок…
— Не нужно!
— А тебя, Грачев?
— Меня? Что вы! — ответил водитель плужного снегоочистителя.
— А тебя, Продан?
— Не нужно, товарищ капитан.
— Может, тебя, Андроник?
— Не до сна сейчас…
Водители и трактористы всегда неохотно идут на подмену. Но иногда без этого не обойдешься. Вот почему многие солдаты и сержанты в аэродромно-техническои роте имеют по нескольку специальностей. Взять тракториста Иванова. Он и шофер третьего класса, и грейдерист, и бульдозерщик. Заместитель командира автотракторного взвода старший сержант Козис освоил специальности тракториста, шофера, водителя КПМ; роторщик Гладков — одновременно шофер, тракторист грейдерист, водитель поливо-моечной машины.
Освоили смежные специальности и многие саперы, которых выделяют, чтобы переставлять ограничители, обозначающие взлетно-посадочную полосу, стряхивать с них снег.
Двое суток не уходили с аэродрома солдаты и офицеры из аэродромно-технической роты, убирали снег. А когда убрали и, поставив в гараж машины, улеглись спать, снег пошел снова.
И опять пришлось идти на аэродром и работать целые сутки. К концу этих суток люди валились с ног, засыпали на ходу. А потом температура воздуха еще повысилась, пошла мелкая изморозь, сменившаяся, наконец, настоящим дождем.
Попадая на холодные бетонные плиты, влага тотчас замерзала. Вся взлетно-посадочная полоса и рулежные дорожки превратились в каток, хоть соревнования устраивай.
Вот тут-то и началось самое трудное для аэродромно-технической роты.
Чтобы убрать снег, достаточно пройтись разок-другой снегоочистительным машинам, и, если нового не навалит, полоса будет чистой, а лед убрать — дело хлопотное кропотливое.
Тепловым машинам, которые используются для этого, иногда приходится по пяти минут на одном месте стоять, пока лед не растает и не превратится в пар.
Мотористы тепловых машин Добровольский и Масленников на этот раз решили заправляться на ходу, чтобы не терять времени. И вот загудели машины, извергая из сопла струи раскаленного газа. Лед таял, вода стекала с полосы в стороны. Машины медленно ползли по плитам, оставляя после себя полосы сухого бетона.
Через четыре часа к ним подошли два топливозаправщика. Шоферы подали мотористам шланги, включили насосы. Во время перекачки горючего тепловые машины продолжали плавить лед на полосе и сдувать воду.
И еще несколько раз заправлялись на ходу тепловые машины, прежде чем полоса была полностью очищена ото льда.
Начались полеты. Конечно, не все летчики представляли себе, какой гигантский труд затратили солдаты аэродромно-технической роты, чтобы привести аэродром в эксплуатационную готовность.
Никто и никогда не измерит этот труд, потому что его не видно, как не видно труда хозяйки любого дома. Но обойтись без этого труда невозможно.
ПОДШЕФНЫЕ
— Едут! — Первым увидел показавшийся из-за поворота автобус лейтенант Кайкин, секретарь комсомольской организации части, самый высокий из всех, кто стоял у штаба полка. Продолговатое подвижное лицо его расплылось в восторженной улыбке.
Солдат открыл ворота контрольно-пропускного пункта, и автобус покатил по ровной, как стрела, дороге.
— С чего начнем, товарищ майор? — обратился Хайкин к заместителю командира полка по политической части.
Майор Никифоров, крепкий, плотный летчик с черными как смоль волосами и такими же бровями, посмотрел на часы:
— Проголодаться они еще не успели. Покажи сначала наше хозяйство, думаю, это их больше всего интересует…
Автобус остановился. Из дверей высыпала большая ватага мальчишек и девчонок.
— Здравствуйте, здравствуйте! — звенели восторгом детские голоса. А какой-то паренек со вздернутым носом приложил руку к надвинутой на глаза шапке и пробасил: — Здравия желаем!
— Благополучно добрались? — спросил Никифоров у миловидной женщины, сопровождавшей ребят. — Все в порядке?