Том 2. Стихотворения 1909-1917
вернуться

Брюсов Валерий Яковлевич
Шрифт:

26 декабря 1910

Италия эпохи Возрождения

Сонет в духе Петрарки

Вчера лесной я проезжал дорогой, И было грустно мне в молчаньи бора, Но вдруг, в одежде скромной и, убогой, Как странника, увидел я Амора. Мне показалось, что прошел он много И много ведал скорби и позора; Задумчивый, смотрел он без укора, Но в то же время сумрачно и строго. Меня, узнав, по имени окликнул И мне сказал: «Пришел я издалека, — Где сердца твоего уединенье. Его несу на новое служенье!» Я задрожал, а он, в мгновенье ока, Исчез — так непонятно, как возникнул.

<1912>

Сонет в духе XIV в.

Тебе ль не жаль родимых побережий, Где так в садах благоуханны розы! Я здесь брожу, на сердце раны свежи, И, как ручей, из глаз струятся слезы! Не так с небес поток свергают грозы, И осени дожди нежней и реже. О, посмотри, все залито, и где же Домой пройдут со склонов горных козы? Ручей течет; ручей из слез весь в пене; Сломал цветы, и ветви гнет растений, И смыть дома, рассерженный, грозится. Что делать мне? моя тоска безмерна, Не внемлешь ты! одно мне — в честь неверной В пучину слез упасть и утопиться!

<1914>

Англия

Смерть рыцаря Ланцелота

Баллада

За круглый стол однажды сел Седой король Артур. Певец о славе предков пел, Но старца взор был хмур. Из всех сидевших за столом, Кто трону был оплот, Прекрасней всех других лицом Был рыцарь Ланцелот. Король Артур, подняв бокал, Сказал: «Пусть пьет со мной, Кто на меня не умышлял, Невинен предо мной!» И пили все до дна, до дна, Все пили в свой черед; Не выпил хмельного вина Лишь рыцарь Ланцелот. Король Артур был стар и сед, Но в гневе задрожал, И вот поднялся сэр Мардред И рыцарю сказал: «Ты, Ланцелот, не захотел Исполнить долг святой. Когда ты честен или смел, Иди на бой со мной!» И встали все из-за стола, Молчал король Артур; Его брада была бела, Но взор угрюм и хмур. Оруженосцы подвели Двух пламенных коней, И все далеко отошли, Чтоб бой кипел вольней. Вот скачет яростный Мардред, Его копье свистит, Но Ланцелот, дитя побед, Поймал его на щит. Копье пускает Ланцелот, Но, чарами храним, Мардред склоняется, и вот Оно летит над ним. Хватают рыцари мечи И рубятся сплеча. Как искры от ночной свечи, — Так искры от меча. «Моргану помни и бледней!» — Взывает так Мардред. «Ни в чем не грешен перед ней!» — Так Ланцелот в ответ. Но тут Джиненру вспомнил он, И взор застлался мглой, И в то ж мгновенье, поражен, Упал вниз головой. Рыдали рыцари кругом, Кто трона был оплот: Прекрасней всех других лицом Был рыцарь Ланцелот. И лишь один из всех вокруг Стоял угрюм и хмур! Джиневры царственный супруг, Седой король Артур.

<1913>

Германия

Пляска смерти

Немецкая гравюра XVI в.

Крестьянин

Эй, старик! чего у плуга Ты стоишь, глядясь в мечты? Принимай меня, как друга: Землепашец я, как ты! Мы, быть может, не допашем Нивы в этот летний зной, Но зато уже попляшем, — Ай-люли! — вдвоем с тобой! Дай мне руку! понемногу Расходись! пускайся в пляс! Жизнь — работал; час — в дорогу! Прямо в ад! — ловите нас!

Любовник

Здравствуй, друг! Ты горд нарядом, Шляпы ты загнул края. Не пойти ль с тобой мне рядом? Как и ты, любовник я! Разве счастье только в ласке, Только в том, чтоб обнимать? Эй! доверься бодрой пляске, Зачинай со мной плясать! Как с возлюбленной на ложе, Так в весельи плясовом, Дух тебе захватит тоже, И ты рухнешь в ад лицом!

Монахиня

В платье черное одета, Богу ты посвящена… Эй, не верь словам обета, Сочинял их сатана! Я ведь тоже в черной рясе: Ты — черница, я — чернец. Что ж! поди, в удалом плясе, Ты со Смертью под венец! Звон? то к свадьбе зазвонили! Дай обнять тебя, душа! В такт завертимся, — к могиле Приготовленной спеша!

Младенец

Милый мальчик, в люльке малой! Сердце тронул ты мое! Мать куда-то запропала? Я присяду за нее. Не скажу тебе я сказки, Той, что шепчет мать, любя. Я тебя наставлю пляске, Укачаю я тебя! Укачаю, закачаю И от жизни упасу: Взяв в объятья, прямо к раю В легкой пляске понесу!

Король

За столом, под балдахином, Ты пируешь, мой король. Как пред ленным господином, Преклониться мне позволь! Я на тоненькой свирели Зовы к пляске пропою. У тебя глаза сомлели? Ты узнал родню свою? Встань, король! по тронной зале Завертись, податель благ! Ну, — вот мы и доплясали: С трона в гроб — один лишь шаг!

1909. 1910

Das Weib und der Tod [18]

Две свечи горят бесстыдно, Озаряя глубь стекла, И тебе самой завидно, Как ты в зеркале бела! Ты надела ожерелья, Брови углем подвела, — Ты кого на новоселье Нынче в полночь позвала? Что ж! глядись в стекло бесстыдно! Но тебе еще не видно, Кто кивает из стекла! Припасла ты два бокала, Пива жбан и груш пяток; На кровати одеяла Отвернула уголок. Поводя широкой ляжкой, Ты на дверь косишь зрачок… Эх, тебе, должно быть, тяжко До полночи выждать срок! Так бы вся и заплясала, Повторяя: «Мало! Мало! Ну еще, еще, дружок!» У тебя — как вишни губы, Косы — цвета черных смол. Чьи же там белеют зубы, Чей же череп бел и гол? Кто, незваный, вместо друга, Близко, близко подошел? Закричишь ты от испуга, Опрокинешь стул и стол… Но, целуя прямо в губы, Гость тебя повалит грубо И подымет твой подол.

18

Женщина и cмерть ( нем.)