В это время члены грузинской сборной тренировались в курортном Боржоми, нормально питались и отдыхали. Тренер сборной Дмитрий Иосифович Копцов поставил меня вторым номером, он привез мне из Боржоми мериносовый «олимпийский» спортивный костюм, мериносовую же «финку» — майку с трусами, в которой выступают штангисты, кожаный широкий пояс и ботинки-штангетки. Кроме того, он передал мне 700 рублей, вырученных за мои «боржомские» талоны на питание, которые выдавались спортсменам. Московские талоны обеспечивали мне питание в Москве.

В нашем же зале почему-то тренировались глухонемые спортсмены. Правда, говорить-то они говорили, но очень странно. Был среди них один очень сильный тяжеловес по имени Женя, весивший килограммов 160. Так, он цифру «сто сорок» произносил как «то торок» — это был его любимый вес в рывке. Не слышал он, как нам казалось, ничего.

И вот однажды в душевой, куда я с приятелем-спортсменом моего же веса, зашел после тренировки, уже мылся наш глухонемой Женя. Мы с приятелем заспорили, слышит он или нет. Я говорил, что немного должен слышать, иначе бы не смог разговаривать. Приятель же утверждал, что он не слышит ничего. И в подтверждение своих слов он стал сзади Жени и закричал: «Эй ты, глухая тетеря!»

Женя спокойно пошел к выходу и запер дверь в душевую. Затем открыл почему-то холодную воду в душе во весь напор. После этого он схватил нас, как котят, за шеи обеими руками и подставил под ледяной душ. Подержав так с полминуты, посмотрел нам прямо в глаза своими огромными, налитыми кровью глазищами и спросил:

— Тватит или ечо?

— Тватит, тватит! — хором закричали мы, для наглядности кивая головами.

Женя, опять же за шеи, вывел нас за дверь душевой, вытолкнул голых в коридор и, сказав: «Пододете!», запер дверь. Вот мы и ждали под смех спортсменов, пока Женя не помоется и не выйдет из душевой. А тренер, догадавшись в чем дело, серьезно сказал нам:

— Дразнили, наверное? Почему-то все, кому ни лень, дразнят этого Женю за спиной. Хорошо, что не ударил, а то бы долго входили в форму!

Из этого происшествия мы сделали два вывода: что глухонемые все-таки что-то слышат, может даже через пол, и что дразнить их не следует, потому, что можно получить. Противостоять же спортсмену, который весит больше тебя вдвое — безнадежное занятие. Здесь каждый килограмм играет большую роль, фактически — во сколько раз тяжелее спортсмен, во столько же раз он и сильнее.

Как-то после очередного пребывания в Тучково, я утром поехал по делам в Москву. Позвонил дяде, а он пригласил зайти к нему пообедать. Я и зашел, зная, что и обед и выпивка будут отменные. Ну, как положено, придя в гости и поздоровавшись, отправился в «санузел» вымыть руки и «оправиться».

А надо вам сказать, что, боясь забеременеть, Настя требовала, чтобы я предохранялся. Не зная, куда девать потом эти резинки, я заворачивал их в носовой платок, надеясь при удобном случае избавиться от них, сохранив единственный мой платок. Санузел был совмещенным, я вытряхнул лишние предметы из платка в унитаз (совершив огромную ошибку!), и принялся стирать платочек под краном. Спустил воду в унитазе раз, спустил два — «вещдоки» мои не тонут!

Потом бывалые люди говорили мне, что их ни за что нельзя сбрасывать в унитаз — не смоются. Но это потом, а теперь я не мог выйти из санузла. Дядя уже стучал в дверь и спрашивал, не заснул ли я. Мне оставалось только брезгливо засунуть руку в унитаз, снова отловить неугомонные резинки, помыть их, сложить поплотнее и завернуть в туалетную бумагу. Потом уже на улице, я, озираясь по сторонам, бросил этот пакет в урну. Сейчас, наверное, меня посчитали бы за такое неадекватное поведение террористом и, схватив, заставили бы вытащить пакет и показать, что в нем находится. Больше я так неосмотрительно не поступал и вам не советую!

И еще один случай произошел у меня связанный с дядей и Настей. Как-то я несколько дней не видел Настю, очень скучал по ней, тем более наступало время соревнований, и ко мне завтра должна была приехать жена — «болеть» за меня. Остановиться мы должны были у дяди, вот я и зашел к нему предупредить обо все, а заодно и повидаться. А когда я уже собирался уходить, дядя спросил, когда я вернусь. И узнав, что я собираюсь вернуться лишь завтра, почему-то страшно разнервничался. Он обвинил меня в желании гульнуть перед приездом жены и еще черт знает в чем. Но я обещал Насте приехать вечером и обмануть ее я не мог. С другой стороны, дядя потребовал с меня честное слово, что я сегодня же вернусь и переночую у него.

Я бегом бросился к такси и еле успел к поезду на Можайск. Когда я приехал в Тучково был уже вечер. Я постучал в дверь, увидел счастливое лицо Насти и сразу же ее огорошил:

Я должен сейчас же ехать обратно в Москву, я обещал дяде приехать вечером, честное слово дал!

— Ты действительно дурак, или хитришь со мной? — спросила Настя. Но, уже зная о моей педантичности, она с горечью констатировала: — Конечно же, дурак! Мы что, так и не ляжем? — почти с гневом спросила она. И когда я покачал головой, с истерическим интересом спросила: