Тут Чистотцу пришло в голову, что, если прямо сейчас он отсюда не уберется, его убьют. А если уберется, убьют мальчика.

— Да этот педик богатенький, — прохрипел один парнишка. — Чё скажешь? Чё с ним делать?

— Может, руку отрубим и ею его трахнем? — улыбнулся взрослый. — Самоизнасилование, детка.

— Прекратите! — крикнул Чистотец, бросая в мусорный бак кирпич.

— Чё ты лезешь, козел? — нахмурился взрослый. — Тебе-то что, а? Чё, не видишь, что мальчики чувака в порядок приводят? Сам понимаешь, терапия.

— Прекратите, — повторил Чистотец, чувствуя, как голову ему затопляет жаркая боль. — Сейчас же прекратите.

— Сейчас же? Это ты мне сказал «сейчас же», засранец?

Почуяв свежатину, подростки расступились. Белый выплюнул сгусток крови. А Чистотец вдруг узнал в нем парнишку из вокзального туалета. Контактную линзу с Мадонной тот уже где-то потерял.

— Оставьте его в покое, — велел Чистотец.

Потом боль исчезла, зато стали складываться слова песенки… почему-то ему подумалось, что ей его научили тетя Вивиан и дядя Уолдо.

— Назад, — приказал Чистотец, и один из парней повиновался.

— Ты мне действуешь на нервы, детка, — предупредил взрослый. — А к сэру Слику никто не докапывается. Никто не достает Доктора Двустволку, Главу Росомах. У меня член длиннее, у меня пушка больше, у меня собака злее.

— Во-первых, — сказал Чистотец… и к изумлению подростков распустил штаны.

— Вот это да, мужики! Глазам не верю!

— Матерь божья!

— Во-вторых, смешное у тебя ружьишко.

Сэр Слик поднял «моссберг», но обнаружил, что в руках у него теперь не обрез, а клюшка для игры в гольф, причем дешевенькая.

— Будь я!..

— El Diablo! [37]

Слик отшвырнул клюшку.

— А в-третьих…

Чистотец щелкнул пальцами, и, поднявшись, страшный пес сделал несколько шагов и сел у его ног.

Под запаршивевшей черно-полосатой шкурой, которая выглядела так, словно кто-то замешал с грязью тесто из пива с костяной мукой, у бойцовой собаки перекатывались мускулы. Грудь у нее была широкая, как у мандрила, но бояться следовало головы: сдавленный череп с маленькими, торчащими как два бритвенных лезвия ушами, покрытые шрамами брылы в слюнявой пене. Но за тупой жестокостью в тусклых как болотные провалы глазах Чистотец разглядел страдание и страх, которые напомнили ему прячущегося ребенка, мальчика в шкафу, ждущего, чтобы злой дядя прошел мимо. Он протянул руку, и мутант вывалил распухший влажный язык со слабой, но отчетливой железистой вонью крови.

— Ладно. Значит, тебя на испуг не возьмешь.

— Сомневаюсь, что меня хоть на что-то возьмешь. — Чистотец похлопал зверя по голове.

— Кто не боится, становится трупом, — сплюнул Слик.

— Ты уже умирал? — все еще улыбаясь, отозвался Чистотец.

— Que hacemos! [38] — крикнул кто-то из банды росомах.

— Ну, брат! — присвистнул Слик, тряхнув щетинящимся стеклом париком, пытаясь вернуть себе утраченный престиж. — Признаю, член у тебя что надо. И крутые фокусы с гипнозом умеешь показывать. Но относительно пушки ты лажанулся, сынок. Пушка у каждого из нас есть!

Подняв свои стволы повыше, росомахи подтвердили его аргумент.

— А теперь опусти белого придурка. Или, может, сам по-быстрому перережешь ему горло? Потому что я собираюсь кастрировать этого гомика. А твое хозяйство отрежу и замариную, а банку с ним приверну себе на капот. Что на это скажешь?

— Таких больших банок не делают, — пожал плечами Чистотец. — А теперь бросайте пушки в мусорный бак и отпустите мальчишку.

— ДА КТО ТЫ ТАКОЙ, ЗАСРАНЕЦ! — завопил Слик.

— Я не ощипыватель фазанов, но сын Ощипывателя Фазанов, и я буду ощипывать фазанов, пока не придет Ощипыватель Фазанов, — ответил Чистотец.

И один за другим чернокожие побросали стволы в бак и отпустили белого. Полуголый, порезанный и окровавленный парнишка побрел куда-то за развороченные машины.

Вот теперь Слик по-настоящему испугался. Ничего подобного не случалось, даже когда он баловался черной магией.

— А сейчас, — сказал Чистотец, — споем песенку. Ее нетрудно запомнить. Но очень тяжело забыть.

В голове у него звучали веселые голоса тети Вивиан и дяди Уолдо, словно учили маленького ребенка считалке.

— Пока только вы, мальчики. Готовы?

Глаза «росомах» остекленели.

— А теперь все вместе! — крикнул Чистотец. — Прыг-скок, прыг-скок… бегут зайцы наутек…

Один за другим «росомахи» присоединялись к хору, пока не сложилась песня.

— А теперь добавим пару движений, — велел Чистотец. — Попрыгаем и похлопаем.

Так и пошло: пение с притопыванием.

Оставшись один, Слик был уже за гранью страха.

— А ты давай разувайся, — приказал Чистотец.