Не давая ему возразить, то и дело извиняясь, она принялась за рубашку, ощущая под рукой сухощавое мускулистое тело.

Устав от ее заботливости, мужчина откинулся на спинку стула. Ей послышалось, что он пробормотал: «Боже мой, ну сколько можно!» Тряхнув головой, она отбросила назад волосы и растерянно уставилась на него. Взгляды их встретились, в его глазах сверкнуло негодование, которое сконфузило ее до глубины души, но остановиться она уже не могла, одержимая лишь одним — свести до минимума ущерб, причиненный его костюму.

— Я так виновата, так виновата, — пролепетала она, как будто это могло помочь его испорченной одежде.

Но губы мужчины были плотно сжаты, а взгляд больше ничего не выражал. Он протянул руку и легким касанием отстранил ее от себя, ясно давая понять, что в услугах не нуждается.

Если он так отреагировал на ее старания, заключила Салли, то больше не стоит навязываться. Пятно осталось, и с этим ничего не поделаешь. И она, прекратив свои попытки, выпрямилась с пылающим от смущения лицом.

Только сейчас она смогла разглядеть мужчину как следует, и его лицо кого-то ей напомнило. Может быть, она видела его раньше? Холодные голубые глаза, широкий лоб, густая черная шевелюра, длинный прямой нос, надменные очертания властного рта — не встречалось ли ей это лицо на страницах газет?

Или в приложении к журналу? Да, так и есть, она видела его там, но в какой связи? А имеет ли это значение, одернула она себя, у меня нет времени копаться в памяти, отыскивая ускользающий ответ.

— Я так виновата, — еще раз извинилась она, но он не обратил внимания на ее примирительный тон.

— Да уж, — резко проговорил он, не скрывая раздражения, — сухая чистка обойдется мне недешево.

— Пожалуйста, предоставьте это мне, — взмолилась она. — Раз уж я такое натворила...

— Нет, вы не правы, милая, — перебила ее уборщица аэропорта, ловко орудуя шваброй и тряпкой. Она появилась неожиданно, как сказочная палочка-выручалочка. — Это была случайность. Я все видела. Виноват мальчишка. Дети в таких местах обычно волнуются и носятся по залам как угорелые...

Разговаривая, она взяла поднос, подняла с пола стакан, вытерла разлившуюся жидкость и подобрала остатки раздавленных сандвичей.

— От вашей еды ничего не осталось, — сочувственно улыбнулась женщина. — Я принесу вам другой пакет, вы не возражаете, дорогая?

— Очень любезно с вашей стороны, — встрепенулась Салли, — но я не могу заказать другой.

— Взамен этого, милая, — объяснила уборщица и заторопилась. — Вы пока посидите здесь, — она указала на стул, стоявший рядом с мужчиной, — а я сейчас.

Посмотрев ей вслед, Салли повернулась к своему соседу, который брезгливо бросил некогда белоснежный, а ныне оранжевый платок на газету такою же цвета.

— Я и правда... — снова начала она, но он тут же прервал ее:

— Ладно, пошутили — и хватит. Довольно находчиво, раньше я с подобным не сталкивался, хотя наверняка вы уже испробовали этот метод на других. — Он быстро написал что-то на обрывке бумаги. — Вот адрес женщины, возглавляющей «Клуб поклонников». Она даст вам всякую рекламную муру, за которой вы охотитесь, — фотографии и прочее... — Увидев, что Салли недоуменно нахмурилась, он осекся.

— «Клуб поклонников»? Какой «Клуб поклонников»? Ваших? Будьте любезны, растолкуйте, о чем вы говорите? Я споткнулась, потому что пыталась обойти этого ребенка. О Господи! — спохватилась она, прикрыв рукой рот. — Мой багаж! Моя сумка! Я оставила ее, спрятав подальше от прохожих...

— Я вас умоляю... — проворчал мужчина. — Где вы ее оставили?

Салли вскочила в крайнем возбуждении.

— Там, в противоположном конце, под стойкой. Я не могла принести все вещи вместе с подносом и решила...

— Оставайтесь здесь, — мрачно произнес мужчина, поднялся и зашагал в другой конец зала.

Салли, пытаясь успокоиться, стала дожидаться его возвращения. Она пододвинула рюкзак, в котором лежали ее документы, к себе поближе. Неплохо бы проверить, действительно ли паспорт и билет на самолет при ней. Она принялась осматривать содержимое, но тут между столиками появился тот мужчина. Как и она чуть раньше, он тоже перешагивал через ноги, чемоданы и детей. Вернулся он с пустыми руками.

— Под какой стойкой? — требовательным тоном спросил он. — Большой или маленькой, где торгуют одними напитками?