Шрифт:
— Александр, я не знаю, что делать. Я всегда стремилась быть честной и никогда…
— Перестань волноваться, — перебил он Габриель и поцеловал кончики ее пальцев. — Ты делаешь все как надо, детка, так что не мучай себя.
Ей отчаянно хотелось последовать его совету, но не получалось.
— Ты не знаешь и половины всего, — упавшим голосом произнесла она. — Есть некоторые обстоятельства…
— Предполагается, что у нас праздник. Мы не собирались говорить о чем-либо более серьезном, чем меню, — снова прервал ее Александр.
— Но, Александр, я…
Он сжал ее руку.
— Обещай, что не будешь говорить со мной, как врач с пациентом: «Как мы себя сегодня чувствуем?» и «Как мы поели?».
— Боюсь, ты не…
— Что там у них в меню? Я буду рад чему угодно после больничных резиновых цыплят. Чего ты хочешь на закуску?
Габриель заглянула ему в глаза.
— Ты намерен удержать меня от…
— От нытья в ситуации, которую ты не можешь контролировать. — Он не отвел взгляда. — Да, Габриель, я намерен делать именно это.
Что ей оставалось, как не сдаться? В итоге они болтали об обеде, о Джейн, о теленовостях. Прежде чем возвращаться в пансион миссис Рутберг, Александр предложил прогуляться.
Они медленно шли по главной улице города, останавливаясь перед витринами. Александр был очарователен, забавен и внимателен, и Габриель все это очень напоминало ухаживание. Они держались за руки, весело болтали и смеялись, и Габриель наконец признала, что по уши влюблена в Александра Холидея.
9
— С малышкой не было никаких проблем, — уверила их миссис Рутберг, когда они вернулись в пансион. — Она поела минут сорок назад и сразу заснула. Хорошо провели время?
— Просто замечательно, — ответил Александр с улыбкой.
Замечательно? Что ж тут замечательного? — подумала Габриель. Я хочу его! Я в него влюбилась! Естественно, возникает вопрос: как может женщина, любящая мужчину, жаждущая его прикосновений, не пустить его в свою постель? Тем более если мужчина уверен, что он муж этой женщины!
— Давай проведаем нашу малышку, — предложил Александр, проходя в комнатку, где стояла колыбель.
Джейн мирно спала, выставив крошечные ручки.
— Она так прекрасна! — прошептала Габриель, наклоняясь к ней. — Похожа на ангелочка, правда?
— Наша дочка, — с благоговением прошептал Александр.
Он подумал о том, как будет растить ее вместе с Габриель. Как на их глазах она научится ходить, разговаривать, смеяться и любить. Как превратится из беспомощного ребенка в подростка, потом в юную женщину. Когда-нибудь у нее будет своя семья…
Александр испытывал гордость от того, что участвует в этом вечном круговороте жизни. Именно в этом счастье, понял он и, обняв Габриель, прижал ее к себе.
— Я самый счастливый мужчина в мире, — хрипло произнес он.
Габриель почувствовала, что ее сердце переполняется любовью к нему, а к глазам подступают слезы.
— О, Александр, если бы только…
— Не надо, — нежно прервал он ее. — Мы вместе, и у нас чудесный ребенок. Мне не нужна память, чтобы понимать, как нам повезло.
Габриель судорожно всхлипнула и плотнее прижалась к нему.
И тут это случилось. Как вспышка. Воспоминание. У него было уже несколько таких вспышек в больнице, он говорил о них врачам, но намеренно скрывал от Габриель. Не было смысла обнадеживать ее, и, как ни странно, его воспоминания не имели ничего общего с ней. Обрывки событий детства, школьных и университетских лет. Он отчетливо вспомнил окончание университета и приподнятое настроение, когда узнал, что получил право на занятие адвокатской практикой. Но как он распорядился своими знаниями, оставалось для него пока загадкой. Правда, врачи уверяли, что со временем память вернется…
Сейчас Александр увидел себя за рулем автомобиля, даже услышал песню, что звучала в этот момент. Его сердце забилось сильнее. Неужели он вспомнит саму аварию? Он так часто слышал, как это произошло, от других, что буквально видел наяву, как грузовик врезается в его машину.
Но ему вспоминались только переполнявшие его гнев и замешательство. «Чудесная маленькая семья». Эти слова возникли в сознании, но в голосе, произносившем их, было столько цинизма, что Александр ужаснулся. Это не мог быть он!